— Брось, я просто спал. Теперь твоя очередь
— Но я...
— От тебя, не будет ни какой пользы, если ты снова заснешь. Со всем, что произошло...
— Мне плевать на то, что будет, Эдит. Меня волнует то, что произошло. Если бы я мог просто вернуться в ту ночь.
— Ашер, послушай меня.
Ашер. От звука его имени, что-то серебристое и легкое пробежало по моим венам, а лицо становилось горячим и холодным одновременно.
— Ты не можешь, — сказала женщина.
Мне было жаль, что я не могла сесть и позвать его через комнату, тело не слушалось.
— Я просто хочу ее вернуть, — сказал он тихо.
Меня поразила интонация его голоса. Он был серьезен и мрачен. Я не расслышала даже малейшего намека на обычное хитрое подкалывание. Тысячи крошечных звезд укололи мои глаза. Что-то ужасное, должно быть, произошло со мной и Ашером, это волновало. Но что?
— Мы все делаем,— сказала девушка.
— Мы не можем пройти через это, без нее.
— Не из-за борьбы, Эдит.
— Я знаю. — Плечи женщины напряглись.— Однажды кто—то сказал это обо мне. Он рискнул своей жизнью, чтобы я добралась назад. И посмотри, что произошло. — Даже лежа на кровати в углу, я могла сказать, что эти слова были полны значения. Мне стало интересно, какова была история, было понятно, что они знали друг друга очень давно.
— Это другое,— сказал Ашер мрачно.
— Это было то же самое. Страсть — наш путь, но любовь может свести ангела с ума, Ашер. Это может разрушить небеса, изменить исход войны.
— Разве это не цель? — Ашер выдохнул и пнул свой ботинок в расстройстве. Ему было сотни тысяч лет, но он вел себя точно так, как семнадцатилетний парень.
— Я думал, что мы — влюблены и изменим мир. Не это ли делает нас Мятежниками?
— Обычно, да,— сказала она. — Но сейчас странные и опасные времена. Перемирие между Орденом и Восстанием закончилось, когда Астерикс уничтожил Орикса. Теперь мы должны обратить внимание на себя в первую очередь.
— Немного лицемерно, не так ли? — фыркнул он.
— Может быть, — пристально посмотрев, ответила она. — Но есть последствия, о которых мы не предполагали. Мы не Одаренные. Мы не можем предугадать судьбу.
— Я не отпущу ее, — сказал Ашер, его голос звенел. — Когда она проснется, она присоединится к Восстанию. Вот увидишь. Она поможет.
— Да,— ответила она. — Тем временем нужно поспать. Я разожгу камин.
Ашер вздохнул, опустил голову на руки:
— Я надеюсь, это сработает, — Эдит положила руку ему на спину.
— Я тоже, — прозвучало в ответ.
Она отошла в сторону, и я смогла хорошо его разглядеть. Я вспомнила, когда я увидела его в первые, прислонившегося спиной к стене во дворе "у Бена" в ночь на мой день рождения. Его волосы были настолько темные, а глаза такие магнитно черные, которыми он не просто смотрел непринужденно из ночи — казалось, будто он был частью ее. Лунный свет сиял на его лице, и у него было игривое, высокомерное выражение глаз. Теперь его глаза были печальны, серьезны. Не было никакого намека на лунный свет, никакой дерзости. Его теплая с длинными рукавами рубашка и джинсы выглядели мятыми — как будто он не снимал их очень давно. Его темные волосы отросли они стали длиннее и выглядели дикими, как будто от беспокойства они встали дыбом. Что—то изменило его.
Ветер распахнул окно, и я вздрогнула пронзенная ревностью. Эдит обернулась, у нее были темно—карие глаза и безупречная оливковая кожа. Я закрыла глаза, прежде чем она заметила, мое пробуждение.
— Я хочу остаться здесь сегодня вечером, — сказал Ашер. — В этом кресле. Ты иди на кровать.
Эдит вздохнула:
— Хорошо. Но если она проснется, помни, что они сказали. Не говорить о том, что произошло. Она будет в тяжелом состоянии, и это может быть опасно, если воспоминания нахлынут на нее слишком быстро.
— Да, да я знаю.— Он вздохнул. — Что мы собираемся делать? Даже если это сработает, мы не можем взять ее в лагерь Восстания.
— Нет.— Согласилась Эдит.— Если она проснется, ее силы будут слишком нестабильны. Они столкнуться с большим хаосом и могут уничтожить нас. Или ее. — Добавила она. — Они правы. Она бомба замедленного действия. Оружие замедленного действия
— Но, в конце концов — остановилась Эдит, — в ближайшее время, я надеюсь, она станет более контролируемой. Ашер, память вызовет сильные эмоции в ней. Ты знаешь, на что она способна в таком состоянии. Ты был там. Ты должен предотвратить эти воспоминания на некоторое время. Если они вернуться их может быть слишком много.
— Она с этим справиться.
— Я имею в виду для нас. — Пауза продлилась слишком долго.
Я умирала от желания открыть глаза, но сдерживалась. Мое сердце было где-то в моем горле, и я был так напугана, что в тишине они могут услышать мое дыхание или прерывистые вздохи.
— Я помню, когда я чувствовала себя так, как ты сейчас,— тихо сказала Эдит. Я представила, как она нежно коснулась рукой Ашера.
— Это не твоя вина,— ответил он — То, что случилось с Гидеоном, было моей виной.— Он вздохнул, и все в комнате, казалось, дышало с ним. — Я люблю ее
— Я знаю, — сказала она.— И я ничего не могу сказать, чтобы остановить происходящее. —
Я слышала шорох ткани, и скрежет двери на ржавых, старых петлях. Звук шагов спускающихся по лестнице. А потом, вдруг, в комнате стало тихо. Так тихо Я действительно могла услышать биение своего сердца. Но не Ашера. У него его нет. Я открыла глаза. Он все еще сидел, положив голову на руки. Его голова поднималась и опускалась с каждым вздохом. Я никак не могла выкинуть из головы его слова. Я люблю ее. Я не могла притворяться больше спящей. Я не могла лежать там и не сказать ничего. Я люблю ее, я люблю ее, я люблю ее, билось мое сердце. Я попыталась сесть. Шаткая кровать скрипнула подо мной. Ашер поднял голову. И наши глаза встретились, темная вспышка молнии ослепила меня, но только две вещи в мире имели значение: Я была жива. И, он любил меня. Мы открыли рот в одно и тоже время. Я закрыла сразу, а у Ашера оставался открытым. Слезы выступили на моих глазах. Будь сильной, Скай. Ты жива. Ты можешь сделать это. Он с шумом вздохнул и вскочил со своего кресла.
— Скай! —Он задыхался, убирая волосы с глаз.
И затем он оказался рядом со мной, вокруг меня, сгребая меня в объятия и прижимая крепко к себе.
— Это сработало,— сказал он в мои волосы. — Я думал, я не знаю, что думал. Это моя вина. Я...
Почувствовав влагу на своем лице, я поняла, что слезы ручейками стекали по моим щекам.