– Вся в брильянтах, а небось прется без билета, пятерку экономит! – говорила она. И тут же, укорив маму богатством, укоряла ее бедностью: – А стекляшек-то понавесила! Почем за килограмм покупала?
У мамы раздувались ноздри. Блинков-младший подумал, что уж теперь-то она покажет свое удостоверение подполковника контрразведки. Лично он давно бы уже достал не удостоверение, а пистолет и бабахнул в потолок. Но мама сдерживалась. Ей было рано раскрывать себя.
В конце концов после очередного звонка Ларисика откуда-то примчался разъяренный человек в штатском.
– Я полковник милиции Агеев, – зашипел он сержанту, размахивая у него перед носом красной книжечкой. – Службу в базар превращаешь?! Троих старших офицеров отвлек от работы! Допиши фамилию гражданки в список и пропусти.
– У меня приказа такого нету, – завел старую песню сержант.
– А у меня приказ министра найти картины. Из-за твоего дурацкого рвения меня отвлекли на двадцать минут. Если отвлекут еще раз, посажу тебя под арест, – спокойным голосом объяснил ситуацию Агеев.
Он отобрал у сержанта список и, не спросив у мамы фамилию, размашисто написал: «М. Е. Демидова».- И мальчика впишите, – подсказал упрямый сержант.
…«с мальчиком (один чел.)», – добавил полковник и расписался.
– Вопрос решен? – спросил он у сержанта. Тот сморщился и молча кивнул.
– Вот они, богатеи! Всю милицию скупили! – прокомментировала это событие вредная смотрительница.
Не обращая на нее внимания, Ларисик и «М. Е. Демидова с мальчиком (один чел.)» прошествовали в зал.
Старинная музейная дверь закрылась за ними.
Выставка еще не была оформлена до конца. Кое-где на стенах висели только наклеенные бумажки с названиями картин, кое-где картины без названий. Посреди зала стояла перепачканная побелкой стремянка. Видимо, именно ею и оборвал провода сигнализации растяпа монтер.
– А вон проводки, – сказала маме Ларисик. Она указывала в угол, где сходились стены и
потолок. Скрутки на проводах, обмотанные синей изоляцией, сразу бросались в глаза.
– Гога, подтащи мне лестницу, – скомандовала мама, – а то я испачкаться боюсь.
Стремянка была старая-престарая, деревянная: две лестницы, соединенные в букву «А». Блинков-младший не знал, как к ней подступиться. С какой стороны ни возьмешь, неудобно. В конце концов он встал между ножками буквы «А», взялся левой рукой за перекладину левой лестницы, правой – за перекладину правой, приподнял…
Верх стремянки перевесил, и она пошла, пошла валиться прямо на Ларисика! А та, вместо того чтобы отскочить, закрыла лицо руками. Хорошо, что мама успела подбежать к Блинкову-младшему и помочь. Вдвоем они легко подтащили стремянку к нужному углу.
– Наверное, вот так он и оборвал проводки, – переводя дух, заметила Ларисик.
– Наверное, – согласилась мама. – А откуда стало известно, что их оборвал монтер?
– А кто еще? – изумилась Ларисик. – Приходил монтер, возился здесь и, кстати, с ужасным грохотом уронил эту самую стремянку. Я вела экскурсию в соседнем зале. Прибегаю, а тут уже Клавдия Ивановна, смотрительница. Вы ее видели, бдительная старушонка: «Ходют всякие, а потом картины пропадают», – передразнила вредную смотрительницу Ларисик. – Она мне и наябедничала, только не сразу, а на следующий день. Я спрашиваю: «Что же вы раньше молчали?» А она: «Мне за это не плотют»… Директору я все рассказала, но мы даже не стали жаловаться на этого монтера. Ясно же, что он случайно перепутал проводки.
– Разумеется, случайно, – поддакнула мама. – Если бы он работал на грабителей, то музей обнесли бы в ту же ночь.
– Извините, что сделали бы с музеем? – не поняла Ларисик.
Мама смутилась.
– Обнесли – значит обворовали… У нас охрана из бывших сотрудников спецслужб. Надежные, честные люди. Но, понимаете, они всю жизнь ловили бандитов и сами часто говорят, как бандиты. А жаргонные словечки так прилипчивы!
– Ничего, это даже придает речи определенный шарм, – успокоила маму Ларисик. – Значит, вы тоже думаете, что монтер не имеет никакого отношения к этой краже?
– Разумеется, – еще раз согласилась мама. Блинков-младший проследил за ее взглядом.
Мама примерялась глазами то к стремянке, то к месту, где были оборваны провода. Верхняя перекладина лестницы не доставала туда метра на полтора. Выходит, чтобы оборвать проводок стремянкой, монтер должен был поднять ее на полтора метра от пола. Но и тогда это было бы невозможно. Провода плотно прилегали к стене, а у стремянки наверху не было никаких торчащих железок.