— Историю? — переспросила я, всматриваясь в сверкавший хрусталь.
Смотреть на него было ослепляюще, но высеченные в хрустальных колокольчиках орнаменты были абстрактными и загадочными. Я не могла представить, как кто-нибудь мог прочитать историю в этих узорах.
— Да, историю! — объявил мистер Беллоуз, нагнувшись так близко к свечам, что я посчитала, что он опалит себе брови. — Канделбеллум был создан так, что вибрации колоколов будут перемещать кольца таким образом, что преломляющийся сквозь хрустальные колокола свет будет отбрасывать картину на затемненную стену. Именно поэтому канделбеллум всегда хранится в подземных сводах, подобно этой комнате. Комната должна быть совершенно тёмной, за исключением света свечей, и иметь идеально верную акустику, чтобы контролировать вибрации колоколов. Но кто-то должен знать в какой колокол необходимо ударить первым.
— Я знаю в какой колокол надо ударить первым, мистер Беллоуз, — произнесла Дейм Бекуит. — Если вы все соизволите присесть, я продолжу.
Напуганные приказом Дейм Бекуит, мы все выдвинули тяжёлые стулья и сели за круглый стол. Я заметила, что спинка стульев была в форме удлинённого колокола — и она оказалась не особо удобной. Когда мы все сели, Дейм Бекуит взяла тонкий металлический стержень и подняла его над канделбеллумом.
— Прежде чем начну, я должна попросить, чтобы никто из вас не рассказывал о том, что вы здесь увидите. Я показываю вам это лишь для того, чтобы вы знали, какое зло вы задели сегодня, и вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы бороться с ним.
Пока она говорила, она посмотрела на каждого из нас в ответ, что было у неё в привычке, когда она произносила речь, но её взгляд дольше всего задержался на Натане. Мы все кивнули в согласии, даже Натан, и затем Дейм Бекуит взмахнула металлическим стержнем и ударила по одному из хрустальных колокольчиков.
Звук был чистым и мелодичным и отразился по всему круглому гроту, который сам по себе, как я заметила, имел форму громадного колокола. Я смогла ощутить вибрации в полу, вздымавшиеся вверх по моим ногам и позвоночнику к самой макушке моего черепа. Колокола в канделбеллуме начали вибрировать, и кольца стали вращаться. Колокола отбивали скорбный мотив, и хрусталь отбросил осколки света на стену, которые сложились в образы птиц, порхавших по стене, подобно большой стаи скворцов, летящих флангом. Затем они устремились сквозь заснеженный лес, и появилось ещё больше образов: повозка и лошади, и затем выскользнув из теней, как будто всё это время таились в укромных уголках этой комнаты, волки побежали рядом с повозкой, которая двигалась всё быстрее и быстрее, круг за кругом по комнате, пока, в искусном перезвоне колоколов, она не потерпела крушение, бросив в наши напуганные лица россыпь снега, настолько живо, что я могла поклясться в том, что почувствовала леденящий поцелуй на своих щеках.
Когда одна одинокая фигура выбралась из разбитой повозки, я поняла, что мы смотрели историю дочерей мастера колоколов. Семь фигур звонило в семь колоколов, чтобы отпугнуть сумрачных волков, которые казались настолько реальными, что я могла поклясться, что уловила их мускусный запах в воздухе. А почему бы и нет? Волки, которые преследовали девушек, были сотворены из теней, и то, за чем мы наблюдали, была лишь игра теней, сродни кукольному представлению из теней, которое я видела в Чайнатауне? Только наоборот — мы наблюдали за образами, сотворенными из света, двигавшимися на участке тени. Однако чем больше я смотрела, тем больше теней, казалось, посягнуло на сотканные из света фигуры. Принц и его храбрые рыцари ехали верхом на спасение девушек, уздечки их лошадей бренчали вместе с песней хрустальных колоколов, которые теперь представлялись слабыми и хрупкими по отношению к окружавшему их сумрачному лесу. Извне этой темноты появилось огромное крылатое создание, которое налетело на младшую дочь колокольного мастера и выдернуло её вверх. Её мерцающий свет был поглощён мраком. Затем чернота растянулась и сформировала ужасные образы — гоблины и тролли прочёсывали границы комнаты, их истошные крики отражались эхом в высоком колоколообразном куполе.
«Это просто игра теней», — сказала я сама себе, но понимала, что союз отражённого света и выбивающих мелодию колоколов не мог творить образы, которые я видела и звуки, которые я слышала. Пока канделбеллум вращался, он использовал некую магию для воссоздания истории, которую дочери колокольного мастера хотели рассказать. О похищении их сестры. Об их спасении. Об отступлении назад в замок, при неотступной гонке за ними сумрачных созданий. Об отчаянных попытках рыцарей отогнать прочь сумрачных созданий.