— А что потом?
— А потом... потом Саддам будет убираться из города. И вот тут то — его и можно будет достать.
— Достать?
— На трассе. Достать его на трассе. Накрыть его нашей птичкой. Она создана для этого. Садам передвигается на бронированной машине. Но крыши — обычно бронируют плохо. Бах... и Саддама нет.
Лэнсдорф посмотрел в глаза израильского разведчика — тот был маленький кучерявый, неопрятный и на вид совершенно безумный
— Достаточно — резко сказал Кларидж — выйдем.
— У нас есть место... можно выйти на балкон. Я покажу...
Сопровождаемые израильским разведчиком — они вышли на балкон. Дневное марево, полупустая улица, белые стены. Редкие автомобили.
— Как тебе?
— Он псих. Просто псих. Мы идем по его наводке?
— Говорят, что он хорошо знает Ирак.
— Это полный псих.
На балкон выходит еще один человек — заместитель директора МОССАДа. У него широкое, открытое лицо, ранние залысины, большие глаза — типичный еврей «оттуда». Он особенно близок к человеку, который известен как мемунех, что означает — ответственный за все. Считается, что это неформальное название должности директора МОССАДа, но это не так. Знающие люди — знают, что мемунех и директор МОССАДа сейчас совсем разные лица. Хотя тот, кто занимает сейчас пост мемунеха — когда то и сам был директором МОССАДа, но вынужден был уйти по политическим соображениям. Его пост — соответствует посту Советника по вопросам национальной безопасности, но его полномочия гораздо шире. Он контролирует все израильские спецслужбы, включая МОССАД, Шин-Бет, Нативу, спецслужбу работающую по СССР через еврейскую диаспору. Сам мемунех уже стар и действует в основном не сам, а через доверенных лиц, одним из которых и является действующий заместитель директора МОССАДа. Сам по себе пост мемунеха — мечта любого разведчика и контрразведчика США — но в США такого поста никогда не будет. Там директором ЦРУ обычно назначают отставного генерала или адмирала перед пенсией. Потому что США и Израиль — очень разные государства. В США привыкли доверять системам. В Израиле — доверяют людям. Пороки... это близко и понятно каждому, кто живет здесь. Здесь чувствуется дыхание тысячелетий...
Лэнсдорф — привычно тушит сигарету в кулаке и пытается протиснуться к выходу — но Кларидж заступил ему дорогу.
— Миша... послушай меня...
Зам директора поворачивается... он тоже хотел покурить
— Сколько ты бы дал за то, что Саддам действительно там будет? По десятибалльной шкале...
— Ты же знаешь наши правила, дружище. Десять.
— А ты сам готов отправиться туда, чтобы пощупать Саддама за задницу.
— Да.
— А этот твой парень. Он форменный псих, ты это понимаешь?
— Он не псих.
— Да? А я думаю, что псих.
— Леви не псих. Он родился в Багдаде...
— Это свидетельствует о том, что он не псих?
Лэнсдорф понял, что Кларидж выводит израильтянина на эмоции. Такие игры американские разведчики любили.
— Он совершил алию, когда это еще было возможно. А его родственники — там остались. Отказались уезжать. Когда он уже работал на нас — к нему подползли люди старины Садди. Он сообщил нам, и мы кормили Садди дезинформацией три долгих года. Но вывезти его родных не смогли, как не пытались. Когда Саддам узнал обо всем об этом — его люди зажали голову тети Леви в тиски и начали закручивать ворот. То же самое — они сделали с остальными, до кого смогли дотянуться.
Зам директора МОССАДа бросил окурок на девственно чистый пол.
— Так что не говори, что Леви псих. У него просто... сильная мотивация, вы это так кажется, называете. Как и у всех нас.
Зам директора МОССАДа открыл дверь — пахнуло прохладой кондиционера. Когда дверь закрылась — они какое-то время стояли молча. Потом Кларидж нагнулся и подобрал брошенный окурок.
В Институте его навели на цель. В Институте — им дали шанс сделать дело, достать одного из самых крутых ублюдков, какие ходят по этой земле, эквивалент Фиделя и Муаммара. Должно быть это единственный способ. Как объяснил Кларидж — МОССАД едва ли не единственная служба здесь, какой можно доверять. В чем-то они круче ЦРУ. Пока ЦРУ погрязло в интригах и бумагомарательстве — они делают свое дело. Они чувствуют нож у глотки, каждый день и каждую минуту — это заставляет шевелиться...