- О, добрый перекус будет! – воскликнул Олежа, подходя к товарищам. – Сычу сегодня свезло.
Сторожевая пятерка опять была в сборе, и похвала адресовалась молчаливому стережнику. Такой слова лишнего не скажет, подумал Призрак, провожая взглядом его удаляющеюся фигуру. Угрюмый и нелюдимый какой-то, коня на водопой повел и никому ничего не сказал.
Между тем зайчатина, натертая солью и диким чесноком, уже румянилась на вертелах. Над поляной поплыл аромат запеченного мяса и Призрак сглотнул слюну. Ни он один проголодался, у Олежи крутившегося рядом, громко заурчало в животе.
- В дозоре хорошо, - подсев к костру и помешав в нем угольки, протянул Санёк. – Это не в карауле стоять и в одну точку смотреть. А тут тебе и природа, и простор.
Стережник говорил громко, ни к кому конкретно не обращаясь, но всем было понятно, что его рассуждения в большей степени были обращены к новичку. Каждый кулик свое болото хвалит. И Санёк, как и пернатый обитатель водоемов, нахваливал свою службу.
- А, тебе в дозоре уже приходилось бывать? – задал Призраку вопрос Санёк.
- В первый раз, - не стал отрицать он. – Я родом из небольшой деревушки. Каждый двор сам охранял свое добро.
- Кто же тогда тебя обучил воинским премудростям?
- Сперва дядька, он научил меня стрелять из лука. А мечом – кузнец. Он когда-то был стережником, но после полученного ранения, ушел на покой. Он обосновался в нашей деревне, жил уединенно, семьи так и не завел. Вот, наверное, потому он ко мне и привязался, а позже взялся обучать.
- Занимательный рассказ, - усмехнулся Ракита. – Повезло тебе новичок, а нам повезло с тобой, - не скрывая ехидства, добавил он.
- Ты если что хочешь сказать, говори прямо, при всех, - глядя в глаза Раките спокойно произнес Призрак. Но спокойствие его было показным. Как же ему хотелось стереть ухмылку с лица Ракиты и его руки непроизвольно сжались в кулаки. Этот жест не укрылся от внимания стережника, и его улыбка стала еще шире. Соперников разделяло всего лишь пламя костра, и его багровые языки, отражались в их глазах, пожирая радужку. Выглядело это устрашающе.
- Запахло жареным, - Олежа толкнул в плечо притихшего Санька и словно в ответ на его слова, по поляне распространился запах подгоревшей зайчатины. Тот сразу смекнул, чего от него добивался товарищ. Младшие стережники засуетились возле костра, разряжая накалившуюся обстановку. В сумке Олежи нашлась чистая холстина, которую он расстелил на траве. На нее стережники выложили каравай хлеба, вареные яйца, солонину и запеченное мясо на листьях лопуха. За походным столом царило гнетущее напряжение, но, кажется, лишь один Сыч ничего не замечал. Он присоединился к трапезе, с аппетитом уминая разложенную снедь. Несмотря на сильный голод, Призраку кусок в горло не лез. Он жевал мясо, не чувствуя его вкуса, постоянно ловя на себе взгляды Ракиты. Остальные стережники о чем-то переговаривались меж собой в полголоса, но в суть их беседы Призрак не вникал.
Оценивал Ракита новичка, открыто, не таясь. Молодой, воин хороший, только больно горяч и задирист. Так это не беда – за самим такой грешок водился. Он не понимал, что с ним происходит, противоречивые чувства раздирали его изнутри. Он испытывал досаду за свое вчерашнее поражение, за свою беспечность, за то, что недооценил противника. Мальчишка унизил его на глазах у десятков стережников. Но гораздо больше он злился на себя, чем на новичка, только ему об этом знать необязательно.
Когда с обедом было покончено, отряд вновь отправился в путь. Некоторое время всадники двигались вдоль ручья, пока твердь под копытами лошадей не сменилась зелеными зарослями мха. Все почувствовали запах застоялой воды и сырости. Здесь начиналось болото. По самому его краю рос высокий густой тростник, за которым проскальзывали верхушки чахлых перекрученных березок.
- Гиблое место, - рядом с Призраком вздохнул Олежа, - каждый год кто-то в этом болоте пропадает. Оно все изрезано окнами – бездомными полыньями. Если попадешь в нее, то в одиночку из топи не выберешься, засосет в пучину за считанные мгновения. И даже на хоженых тропах, сделав неверный шаг, можно оказаться в смертельной ловушке.
- Странный народ, - искренне недоумевал Призрак, - зачем испытывать судьбу и по доброй воле соваться в трясину.
- Э, брат, по осени здесь клюква созревает с ноготь моего большого пальца, а дальше вглубь, на островах, над красным ковром из брусники в изобилии спеет голубика.