- Все верно: место отбросов на помойке.
Вскоре каменка закончилась, сменившись жидким месивом грязи. И воздух поменялся: потянуло дымом и тухлятиной. Костры в зияющих провалах каменных вышек, словно глаза дикого волка, следили за одинокой фигурой. «Дыру» обходили стороной, ее сторонились при свете солнца, и не было смельчаков, которые решились бы ступить на ее территорию под покровом ночи. Здесь обитали бродяги и попрошайки, калеки и нищие, словом те, у кого не было уютного угла возле теплой печи. Они облюбовали лабиринты верховых домов, приспособив их под жилье.
Призрак ступил на доски, заменявшие развалившееся крыльцо, и нырнул во мрак узкого прохода. Ему не нужен был свет, чтобы пройти лестничные переходы. Сотни раз он проделывал этот путь, и в памяти отпечатались все ямки и выбоины заброшенной вышки. Гул голосов обитателей дома эхом отражался от его высоких стен. Призрак поднялся на второй этаж и, свернув направо, уперся в единственную на всю вышку дверь с навесным замком. Стянув с шеи шнурок с ключом, он отомкнул жилище. Тишина и кромешная тьма встретили хозяина. Захлопнув дверь, он прошел в обжитой покой, отстегивая на ходу перевязь с мечом. Следом за клинком последовал тул со стрелами и лук. Оружие, Призрак, бережно повесил на крючки и только потом подошел к печи. Поленья с розжигом уже лежали в каменном очаге, и он высек кресалом из кремня искру, поджигая растопку. Затрещал огонь, прогоняя едкий мрак, и некое подобие уюта наполнило комнатушку.
Рядом с очагом стояло ведро с водой. Умывшись над тазом, остатки воды Призрак вылил в закопченный котелок, а затем подвесил его над огнем. Теперь можно и передохнуть. Избавившись от верхней, плотной куртки, он бросил ее на дощатый топчан. Прихватив со стола деревянные древки и перья, Призрак подсел к печи, расположившись на широкой скамье. Свет от пламени падал на юношу, освещая его сосредоточенное скуластое лицо. Его ловкие длинные пальцы перебирали оперенье, примеряя их к древкам. Тут же подходящие по размерам он прикладывал к деревянной заготовке, накрепко обвязывая их конским волосом.
Неторопливая работа приносила успокоение, и ранние складки на лбу Призрака разгладились. Плотно сжатые губы юноши тоже расслабились, и теперь стало видно какие они у него полные и широкие. Мыслями он то и дело возвращался к событиям сегодняшнего дня, прокручивая в голове детали короткой схватки со стережниками. Ни сожаления, ни раскаянья Призрак не испытывал, лишь досаду на свою медлительность, когда пришлось добивать одного из защитников. Будь его выстрел более точным, не пришлось бы пачкать руки в крови.
Скрипнула входная дверь, а затем осторожные шаги незваного гостя врезались в тишину комнаты. Призрак не повернул головы, он итак знал, кто пришел. Не прервал он свою работу и тогда, когда ночной посетитель присел на край скамьи.
- Я принесла тебя поесть.
Худая девушка прижимала к груди укутанный в застиранное, но чистое полотенце горшок. Отблески пламени лизали ее тонкую фигуру, отражаясь маленькими солнцами в ярко-синих глазах. Именно эти необычные васильковые глаза в ареоле пушистых ресниц, выдавали в ней девушку. В остальном она была неотличима от других обитателей «Дыры». Короткий ежик волос и излишняя худоба, вызванная недоеданием, сбавляли ей несколько лет, делая похожей на угловатого мальчишку. Да и мужская одежда не прибавляла ей красоты. Все они отбросы, жители трущоб, были серыми и безликими, под стать месту своего обитания. Казалось, что грязь и запах «Дыры» въелись в их тела с рождения, и оттого горожане шарахались от них, как от болезных. Но даже и среди отбросов, были бунтари, те, кто хоть как-то стремился переломить судьбу в свою пользу. Она и Призрак как раз были из последних. Они не стояли на улице с протянутой рукой и не воровали, от них не тянулся шлейф вони давно немытых тел. Пусть их одежда была не новой и в заплатках, но она была чистой; и вши не роились в их волосах, потому что головы они выбривали почти наголо.
Девушка была работницей постоялого двора. Девятнадцать лет назад она, как и Призрак родилась в трущобах каменных вышек. И каждый день с момента рождения она выживала, борясь с невзгодами, выгрызая для себя место под солнцем. Ей повезло, однажды встретиться с сероглазым мальчишкой, таким же оборванцем как она. Он стал для нее опорой и главарем. Это он, когда его заприметил Грешник, поставил условие хозяину города, что никуда не уйдёт без Тины, то есть без нее. И тогда страшный мужчина рассмеялся, выдавив сквозь смех: «Будь, по-твоему». Призрак стал членом его стаи, беспрекословным и идеальным убийцей, а для нее нашелся теплый уголок на постоялом дворе.