- Сколько стережников насчитывает войско Верховья?
- Около шестидесяти, - стирая носком сапога схему, Призрак посмотрел на Ворона. – И еще двадцать отроков проходят обучение. Из них пять-шесть представляют реальную угрозу.
Шестьдесят пять обученных, хорошо вооруженных воинов были весомой силой. Эта не ватага самоучек-разбойников, главное достоинство которых жестокость и дерзость. Умелый, тренированный воин стоил десяти захватчиков. К тому же не стоит списывать со счетов горожан, защищая свои жизнь и добро, в их руках вилы и топоры могут превратиться в смертоносное оружие.
- Ладно, я тебя понял, но решение все равно будет принимать Грешник, - пренебрежительно бросил Ворон. – Теперь свидимся не так скоро, жди знака.
Призрак ничего не сказал. Усилием воли ему удалось сохранить спокойствие и хладнокровие, скрыть свою неприязнь к мужчине. Ворон также не питал к нему добрых чувств, но в отличие от Призрака он не таясь выражал к нему свою ненависть. Их тихая взаимная вражда длилась долгие годы. Ворон ревновал волчонка к отцу, завидовал его успехам. Ненависть жрала его изнутри, и не было ему покоя ни днем, ни ночью. Двоим им на земле, было места мало, остаться должен был один. И кто это будет, Ворон уже решил. Мальчишка погибнет в бою, смерть достойная и героическая. В запале битвы, когда красная пелена застилает глаза, в мешанине тел, гибель Призрака ни у кого не вызовет подозрений. Углубляясь в чащобу, Ворон усмехнулся, уж он постарается, рука у него не дрогнет.
***
Перед Призраком из овражка вышел крупный секач. Он был невероятных размеров, а его серповидные острые клыки царапали землю. Матки с детенышами копошились недалече, Призрак их не видел, но слышал хрюканье и повизгивание подсвинков. Охотник стоял против ветра, и стадо его не чуяло, и лишь вожак, так некстати вынырнувший с лежбища, перегораживал ему путь к оврагу.
В первый миг Призрак оцепенел, но быстро справился с изумлением, и охотничий азарт охватил тело, разгоняя по венам кровь. Волнение всадника передалось жеребцу, недовольно фыркая, он принялся перебирать ногами.
- Тише, тише Ветер, - ласково прошептал Призрак, а сам осторожно, без резких движений снял с плеча лук, одновременно потянувшись за стрелой.
Секач следил за охотником, и его маленькие глазки медленно наливались кровью. Не дожидаясь выстрела, ломая ветки, матерый вожак ринулся на Призрака. Времени, чтобы прицелиться не было, и юноша выпустил стрелу. Следом полетела вторая, достигла ли она цели, Призрак не знал, в последний момент он увернулся от столкновения со зверем, направив Ветра в сторону. Обезумев от ран, секач утробно заревел, разворачиваясь и вновь нападая на охотника. Две пущенные стрелы торчали у него из загривка, а Призрак готовился пустить третью. Охотник затаил дыхание, и даже жеребец, чувствуя всю важность момента, застыл под седоком. Он отпусти тетиву и в следующий миг, мир вокруг него замедлился. Он видел полет пчелы, вспорхнувшей с цветка, лист орешника, сорвавшийся с ветки, и в кружащемся танце, опустившемся на землю, стрелу, вошедшую в глаз секача до середины древка. Зверь замер, натужно захрипел, а затем как подкошенный завалился на бок. От удара земля под копытами Ветра вздрогнула, и мир вернулся на круги своя.
Призрак выдохнул, только сейчас осознавая, что ему удалось практически невозможное, завалить в одиночку огромного вепря. Тело зверя дернулось в последний раз, и он затих. Призрак спрыгнул с Ветра, и подошел к распластанной туше. Вблизи добытый им секач, выглядел еще больше. Возле его задней ноги в темно-бурой шерсти виднелась проплешина. Видимо когда-то он подвергся нападению хищника, рана зажила, а шерсть так и не отросла. Призывное ржание коня, отвлекло охотника от разглядывания трофея. День перевалил за середину, а до Верховья предстоял неблизкий путь.
Выбравшись из кружевной тени леса, Призрак выехал на дорогу, что извилистой рекой текла меж полей. Раскаленный добела диск солнца цеплялся за верхушки елей, и казалось, они во-вот вспыхнут точно лучины от его жара. С каждым вдохом горячий воздух опаливал легкие, и даже попутный ветер не приносил долгожданной прохлады.
Несмотря на солнцепек, люд Верховский трудился на полях. Выверенными годами движениями женщины сгребали высохшую траву в длинные волоки, а мужики следом за ними складывали ее в снопы или сразу грузили на телеги. Уборка сена требовала немалых усилий - красные лица людей покрывала испарина, рубахи взмокли от пота, но никто из них не прерывал работы, для отдыха, лишь на миг, чтобы только испить воды, из поднесенного кувшина кем-то из домочадцев.