Как только она закончила, Призрак сплел их пальцы вместе, чтоб всем стало понятно, что она его и ничья больше. Так и дошли до дома рука об руку, провожаемые любопытными взглядами соседей. А за толстыми стенами Рада дала волю слезам. Уткнувшись в мужскую грудь, она плакала, наконец, отпуская свои страхи и переживания.
- Я так, боялась тебя больше никогда не увидеть. Что с тобой будет также как с Тополем – уйдешь и не вернешься, – шептала сквозь рыдания.
- Ты обидел маму, - подбежавший Богдан заколотил кулачками по ногам Призрака. – Отпусти ее.
- Сынок, все хорошо, - Рада подхватила мальчишку на руки и принялась осыпать его лицо поцелуями. – Я плачу от счастья. Все хорошо.
***
Призрак дал себе два дня. Два дня чистой радости и агонии. Здесь и сейчас Рада была рядом с ним, и он хотел, чтобы эти мгновения всепоглощающего счастья не заканчивались никогда. Глядя на нее, он порой забывал дышать, и лишь ее прикосновения были способны вернуть его в реальность.
Призрак стал раздражителен. Он ненавидел Санька и Сыча, за то, что Рада вынуждена ходить к ним и менять повязки. Они крали его с ней время, заставляя до хруста сжимать кулаки, чтобы ненароком не сорваться. Он хотел крушить, убивать, а после выть от собственного бессилия.
Ночью, лежа в постели, и перебирая волосы, прижавшейся к нему девушки, Призрак понимал, что должен ее отпустить. Пусть она считает его пропавшем или погибшим, как своего мужа, чем узнает, что он предатель и убийца. Лучше оборвать их связь сейчас, чем тянуть, продлевая свои мучения.
Он сделал все, чтобы она не догадалась, о той круговерти, что бушевала у него в груди. Собираясь на охоту утром третьего дня, он не спеша проверял оружие, складывал припасы в заплечный мешок, а у самого сердце готово было проломить ребра от бешеного стука. Он уходил на смерть, живым ему уже не вернутся, но Призраку было все равно на белый свет, на свою жизнь. Он жалел только о том, что больше никогда не увидит Раду, не услышит ее голос, не ощутит дразнящих поцелуев. Девушка не замечала перемены в нем, и, провожая его, она безмятежно улыбалась, беспечно помахав рукой.
Он вышел за ворота, не позволив себе ни разу обернуться. Это была дорога в один конец.
Погода, словно следуя настроению Призрака, тоже поменялась. Небо медленно затягивалось непроглядной пеленой из облаков, отчего казалось, что близится вечер. Воздух, напитанный влагой, стал тяжелым и вязким. Углубившись в лес, Призрак коротко каркнул. Замерев, он прислушался, однако ответом ему были жалобные стоны старых скрипучих берез. Держась стволов деревьев, он двинулся вдоль «Оконца». Заморосил мелкий дождь, собираясь холодными каплями за воротом верхницы. Призрак гнал себя дальше, время от времени подавая сигналы, и прислушиваясь ко всем звукам, наполняющим лес.
Знакомый крик ворона, заставил его вздрогнуть. Он донесся из пролеска, темнеющего вдалеке густой листвой. Призрак пошел на этот звук открыто, больше не таясь. Его ждали. Три черных силуэта сливались с мраком гущака. Несмотря на то, что они были укутаны в плащи, Призрак всех их узнал.
- Здравствуй, сынок, - снимая капюшон, от дерева отделилась фигура. Обняв по-отечески юношу, Грешник отстранился, осматривая его с ног до головы. – Три месяца не виделись, а возмужал то, как, подрос.
Мягкий, вкрадчивый голос мужчины мог ввести в заблуждение любого, но только не Призрака. За елейностью скрывались несгибаемая сила и властность. С такой же интонацией он отдавал приказ убить и приглашал выпить.
- Что-то не вижу особой радости от нашей встречи, - проницательным взглядом Грешник впился в лицо Призрака. – А, я тебя ждал, придумывал, как весточку тебе передать. Вижу, что получил?
- Стоял бы я тогда здесь, - с глухим недовольством ответил Призрак.
Грешник наклонил голову и звериным блеском вспыхнули его глаза. Внезапно он улыбнулся, но от его улыбки пробрало ледяным холодом.
- А, ты действительно изменился, - негромко, скорее даже самому себе протянул Грешник. – Раньше ты бы не посмел мне дерзить.
Дождь стекал по лицу Призрака, цепляясь за темные ресницы, и ему нестерпимо хотелось их сморгнуть. Но он смотрел прямо в глаза мужчины, не отрываясь и не отводя взгляда.