Призрак сглотнул, чувствуя, как краска ударила ему в лицо. Десяток пар глаз устремились на него, прожигая ледяным холодом недоверия.
- Я верю Призраку, - голос Данко в общей гнетущей тишине звучал громко и звеняще. – Он убил Медведя и спас Раду.- Мужчины не сдержали изумленных возгласов. – Когда на нас напали, он бился с захватчиками наравне со всеми, не жалея своей жизни. Вспомните, они приговорили его к смерти, и он был в шаге от гибели. Вина его уплачена кровью. Какое еще доказательство его преданности Вам надо!
- Ну, ладно, будет, - заворчал Мишук.- Устроили разборки: виноват, не виноват. – Призрак мысленно усмехнулся. Хорош защитник. А ведь еще утром сам предъявлял ему обвинения. – Вот, дело сладим, тогда и будем искать винных и безвинных.
Обсудив еще кое-какие детали, мужчины стали расходиться. Покидали дом по одному, чтобы не привлекать лишнего внимания. Когда за последним гостем закрылась дверь, Мишук обратился к Призраку.
- Тебе паря лучше по дому не мелькать: мало ли кто, в суете зайдет и тебя увидит. Данко проводит тебя в свою комнату, там и отсидишься.
Призрак не спорил, тем более слова Мишука не были лишены смысла. Передав ему сумку с зельем, он проследовал за парнишкой. Данко делил комнату с братом, поэтому кроватей в ней стояло две. Призрак выбрал ту, что находилась дальше от окна и рядом с дверью. Упав на койку, он подложил под голову руки и закрыл глаза. Со стороны казалось, что он уснул, однако на самом деле его тело было натянуто как струна, что указывало на высшую степень тревоги. Он волновался за Раду, оставшуюся в лесу вместе с больным мальчишкой. Но большее беспокойство в нем вызывал Грешник с его звериным чутьем. Еще никому не удавалось его перехитрить, поэтому Призрак не до конца был уверен в успехе своей затеи. Но даже под страхом смерти он не признался бы своих сомнениях. Теперь отступать поздно. Успокаивало одно, что этот бой будет последним и в живых останется только один.
Остаток дня и вечера он провел в размышлениях, в которые то и дело врывалась хлопки входной двери. Приготовления к свадьбе шли полным ходом. По дому сновали женщины-соседки. Они месили тесто для пирогов и хлеба, мочили в кадушках огурцы, парили в горшках овощи. Во дворе мужчины осмаливали поросенка, и запах жженой шерсти долетал в комнату даже сквозь закрытое окно.
Данко заглянул к Призраку всего один раз, и то под вечер, когда принес деревянную плошку с пшенной кашей и ломоть хлеба, намазанный толстым слоем масла. Задремал он лишь глубокой ночью, и сквозь полудрему слышал, как в свою кровать ложился новоиспеченный жених. Почти сразу раздалось его сопение, Призрак перевернулся на другой бок, и наконец, провалился в сон.
***
Призрак осторожно перенес тяжесть тела на другую ногу, по-прежнему не меняя позы. Он находился в небольшой кладовой, примыкавшей к сеням, и оттуда через узкую щель в бревнах вел наблюдение за двором. Его внимание главным образом было приковано к Грешнику и его приближенной свите. Разглядывая главаря, Призрак отметил, что тот заметно поправился. Под стеганой курткой наметился небольшой живот, и во всем его облике появилась сытость и вальяжность человека, упоенного властью. А, вот, Ворон не изменился от слова совсем. Презрительная ухмылка не сходила с его тонких губ всю церемонию, пока Беловод произносил обережные молитвы над женихом и невестой. Дав молодоженам испить вина из ритуально сосуда, шаман вылил его остатки им под ноги, чтобы чашу их счастья никто не разделил, и оно им досталось до последней капли.
После произнесенных клятв любви, Данко с Люцеей скрепили свое соединение поцелуем, и на щеках юной жены алыми маками расцвел румянец, а во взгляде плескались смущение вперемешку с радостью. У Данко слегка тряслись руки, но это можно было списать на свадебное волнение. Гости расселись за составленными вплотную друг к другу столами: верховцы с одной стороны, чужаки – с другой. Хозяином свадьбы по обычаю был выбран отец жениха, а хозяйкой – мать невесты. В их обязанности входило ухаживать за гостями, смотреть, чтобы их чарки с тарелками не пустели.
Столы поражали разнообразием блюд: пироги с мясом, капустой, луком и яйцом, вяленая рыба, запеченные до хрустящей корочки куры, сочащаяся белым соком поросятина, свежие и тушеные овощи, стопки румяных блинов, к которым на выбор шла густая сметана, янтарный мед и ароматное варенье. Запивать все это изобилие яств предлагалось крепким самогоном, ягодными настойками, сладкими винами, ядреным квасом и хлебным пивом. Мишук с бутылем мутного первака обходил стаю Грешника. Он ни на миг не выпускал его из рук, самолично наполняя чарки чужаков. Празднество набирало обороты. Хозяйка принесла смену блюд, рассаживая за столами вновь прибывающих гостей.