Как бы то ни было, он был рад тому, что с ним случилось. Если бы не Грешник, он бы никогда не встретил свою единственную любовь и не обрел настоящих друзей. Призрак нашел глазами Олежу с Саньком. Приятели как обычно весело переговаривались и смеялись, подначивая друг друга.
Старейшины вышли к помосту, и толпа смолкла. Наступила тишина, в которой торжественно и громко зазвучал голос Векши:
- Сегодня, мы собрались здесь, чтобы свершить суд над убийцами наших отцов и матерей, братьев и сестер, сыновей и дочерей, - староста на мгновение запнулся, и Призрак в который раз поразился изменениям, произошедшим в его внешности. Векша осунулся и постарел. То ли сговор сына с захватчиками, то ли его смерть повлияли на облик старосты, но от несокрушимого дуба осталась лишь оболочка былого величия, жалкий остов могучего волота. – Мы мирные люди, никогда ни на кого не нападали, соблюдали законы дружбы и гостеприимства с соседями и чужаками. Никто не может нас попрекнуть в нарушении заветов богов. И один из них гласит: «Не спускать с рук врагам, их злодеяний». Ибо хищник, единожды вкусивший крови, будет убивать снова и снова ради собственного удовольствия. Я призываю в свидетели богов и клянусь, что вердикт наш честный и справедливый. Обернувшие против нас оружие, приговариваются к смерти!
Толпа радостно взревела. Тут и там послышались крики, переходящие в визг, словно все разом обезумели. Когда волна восторга немного затихла, Векша поднял руку вверх, призывая народ к тишине. Добившись молчания, он повернулся к конвою, кивком головы отдавая им приказ, приступать к казни.
Сердце Призрака начало отсчет. Один, два…стражники подвели пленников к колодам и пинками их заставили на них взобраться; три, четыре… накинули удавки на шеи приговоренных, туго затянув петли; пять, шесть… конвоиры выбили опору из-под ног пленников, и те рухнули вниз, и тела их задергались в предсмертных конвульсиях.
Рада ахнула и сильно прижалась к Призраку, спрятав лицо у него на груди. Зрелище не для слабонервных, и даже не все мужчины выдержали момент казни: кто-то сморщился и закрыл глаза, а кто-то просто отвернулся. Призрак досмотрел до конца и после того, как тела приговоренных сняли с висельницы и унесли, к народу вновь вышел Векша. Он медленно обвел толпу взглядом, давая понять, что будет говорить.
- Долгие годы я верой и правдой служил на благо нашего города. Никто не может упрекнуть меня в корысти или нечестивых поступках. Как глава, я обладал большой властью, но на мне лежала и не малая ответственность. Я решал многие вопросы и никому не отказывал в помощи. Но я устал и не чувствую в себе былой силы и прыти.
Много лет тому назад, вот также на площади при всем народе Барило, уступил свое место мне. А теперь я уступаю свое место, - Векша сделал паузу и сглотнул, - Радиму.
Под гул толпы, опираясь на костыль, старшина стережников вышел вперед. Для всех эта новость стала неожиданностью, но не для Призрака. Вначале Радим поклонился Векше, а затем народу.
- Всю свою жизнь я был воином, обучал других ратному делу, защищал Верховье от захватчиков, - речь Радима звучала спокойно и твердо. – Но, к сожалению, теперь я не боец. И хотя, рука моя по-прежнему тверда, битвы и сражения для меня остались в прошлом.
Всегда тяжело и трудно ступать на новую дорогу. Мне предстоит многое познать и многому научиться, и возможно не раз придется обратиться за помощью к Векше. Я клянусь строго соблюдать законы и обычаи наших предков, верша правосудие быть непредвзятым и не принимать ничью сторону, разногласия разрешать, по справедливости, опираясь на правду и истину.
Пламенная речь Радима произвела на людей яркое впечатление, и они радостно загалдели. И хотя Векшу никто в Верховье не осудил за поступок Медведя, но тень от его предательства неуловимым шлейфом тянулась за отцом, поэтому после его решения сложить с себя полномочия, кажется, все вздохнули с облегчением.