Пролог
Самые сложные истории иногда начинаются с пустяков. Мне было восемь лет, когда мы с отцом гостили в одном большом провинциальном городе. Помимо больших домов, в нам был и огромный частный сектор. Однажды мы зашли в гости к его знакомой. Отец с ней пошли пить чай и говорить о своём, «взрослом». Это был высокий стройный шатен, «подаривший» мне большие синие глаза. Правду говорят, что взгляд — зеркало души. И весьма красноречивое. При всей внешней сдержанности, я всегда могла понять, когда он радуется, а когда грустит. А я побежала в сад и остановилась как вкопанная: среди грядок лежала и поливалась водой из длинного шланга чёрная могильная плита.
Я была ужасно любопытным ребенком. Кругом росла трава, заросли ромашек и космеи, рядом была грядка роз. Я присела на корточки и направила шланг на камень. Читала я уже не плохо, да и надпись сохранилась хорошо. Все, что я смогла разобрать, помещалось в одной фразе:
Под сим камнем погребен Иоган Юльевич Толле, действительный статский советник
Дату я не могла разобрать, ибо она была полустертой. Я побежала к отцу на веранду большого деревянного дома.
— Папа, папа, там немецкая могила! — показала я.
Я была маленькой и знала, что немцы напали на нас и творили ужасные зверства. Мне казалось; что во всех немцах есть что-то ужасное.
— Ну какая ещё там могила? — недовольно поморщился отец. — Что ты несёшь?
Он вопросительно посмотрел на свою знакомую — кажется, ее звали Нина Сергеевна. Она была дамой лет шестидесяти, с открытым, чуть насмешливым, лицом, и морщинками под веками. «Дама» что-то пробормотала, и отец вдруг понимающе кивнул.
— Да это никакая не могильная плита… — подмигнул он мне.
— Не могильная? — Я посмотрела на «даму», а затем на отца. Мне показалось, что женщина тихо смеётся. По крайней мере ее синие глаза смотрели на меня как-то странно: то ли я казалась ей смешной, то ли я ей чем-то не нравилась.
— Это так…. До войны было… — махнул рукой отец.
Я толком ничего не поняла, но кивнула. Я знала: все, что было до войны, как-то не считается что ли…. Или что-то в этом роде…. Я тихонько проскочила мимо газонов с самыми разными цветами и выскользнула за калитку. По узкой улице мимо старых деревянных домов бежала вниз дождевая вода под крутой откос.
Машины здесь почти не ездили — разве что во дворе стоял какой-то синий автомобиль. Я бросила палочку в бегущую воду и побежала за ней, представляя, что это кораблик, плывущий в Австралию. Эта самая Австралия казалась мне в детстве чудесным краем, где кругом растут чудесные эвкалипты, с гор падают водопады, а а озёрах, куда несётся горная вода, плавают чёрные лебеди. Я пробежала до небольшого обрыва, и снова остановилась. Рядом с приоткрытым канализационным люком в виде ступеньки снова лежала старая могильная плита.
На этот раз я присела на корточки и, взяв палочку, стала расковыривать плиту. Никаких надписей на ней не было: она, видимо, была слишком старой или побитой… Вода стекала с ее края и мчалась вниз по направлению к синей колонки, возле которой мелькало несколько ос. Я продолжала копать, так как ужасно хотела узнать: неужели тут в самом деле кто-то похоронен? И в саду могила, и тут…. Я рыла плиту, но ничего не получалось — слишком прочно она въелась в землю.
Я не заметила, как около меня оказался светловолосый мальчик лет девяти. Он был тонкий и высокий, и казался очень ухоженным: в красивой футболке, шортах, гольфах и босоножках. Подойдя ко мне, он остановился и стал наблюдать за моими действиями.
— Почему тут могила…? — спросила я, даже не познакомившись. Наверное, это было плохо, но я почему-то сразу начала разговор.
— Тю… — Присвистнул мальчик. — Тут их полно!
— А… откуда они здесь? — спросила я.
— Говорят, со старого кладбища привезли…. — сказал мальчик. — Да, его сломали и плиты отдали, — махнул он рукой, словно говорил о чем-то само собой разумеющимся. — Тебя, кстати, как зовут?
— Женя, — спокойно ответила я.
— Красивое имя. И редкое довольно, — сказал мальчик.
— А ты? — спросила я. Мальчик почему-то был мне очень симпатичен.
— Николай. Коля. — Пояснил он. — Да ты не волнуйся, тут даже ступеньки, выложены из старых могильных плит.
— Как это…? — Пробормотала я.
Невдалеке рядом с коллектором журчала вода, мчась к реке по откосу.
— А просто…. — махнул он рукой. — Кладбище было старое. Очень старое. Тут я у деда Вовы одну плиту видел. Он и сам фигурками вылепленных ангелов на рынке торгует….
— Он их делает? — пробормотала я, глядя на гладкую белую щебенку.
— Не знаю… вряд ли, — махнул мальчик рукой. — Но торгует.
Мы пошли вниз к соседнему дому. Мальчик сосредоточенно смотрел под ноги, словно что-то искал.