— Нет, никогда…. — покачал он головой
Наш поезд подали к платформе. Мы, как обычно, зашли в вагон одними из первых. Ехать нам пришлось в плацкарте, и смотреть в окно я могла только с одной стороны. Отец поставил га столик бутылку со сладкой водой и приоткрыл занавеску. У нас было нижнее и верхнее место, и отец полез на верхнюю полку.
Я смотрела в окно, прильнув к нему лицом. Затем обратила внимание на странного человека, вошедшего в купе. То ли казах, то ли узбек: я их не различала. Раздавшись, он сопле полез на верхнюю полку.
— Папа, а ты мне покажешь Украину? — спросом я.
— Свожу в родственникам через пару-тройку лет, — кивнул он.
Солнце сияло ярко. Я вспомнила, что когда-то пару лет назад, когда мы ехали с моря, отец рисовал мне станции, а я угадывала, какой это вокзал. Грустновато, что наше короткое путешествие закончилось, но впереди у нас нас ещё поездка в Москву. Родители обещали свозить. Если, Конечно, свозят. Всегда был риск, что мать в последнюю минуту отменит поездку, сказав, что «денег нет» или «хватит кататься — работать надо».
В раздумьях я едва заметила, как тронулся поезд и заскользила платформы. Потом мелькнули пирамидальные тополя за оградой, за ними какая-то подстанция и трансформаторная будка. Я вдруг вспомнила то блюдо в музее и спросила:
— Папа, а кто были наши предки при Николае Первом?
— Не знаю… — лениво отозвался отец. — Крестьяне какие-то, Жень.
— А мамины? — подбросила я вопрос как бы невзначай.
— Она тебе вроде говорила. Мужики из деревни Марьевка, ну кто они были?
Поезд набирал ход, а я продолжала смотреть в окно на мелькавшие стрелки и столбики. Когда-то в тридцатых годах до войны здесь мчались паровозы. Было бы здорово хоть раз послушать о том, как жили люди в то время. Стоп. У меня же все бабушки и дедушки родом оттуда. И ни у кого нет ни тетрадки, и пера, ни бумаги, ни бумаги. Только одно якобы японское зеркало, но и оно вызывало у меня большие сомнение. А уж что стояло за бабушкой и дедушкой, я точно и сказать не могла.
Я залезла в карман, и там нашла кусочек плитки или камня. Я совсем забыла, что подарил ее мне тот самый Коля, с которым мы ее нашли утром. Я спасём забыла, что это тоже было сегодня. Подумав, я положила ее в карман чемодана.
Глава 1
Восемь лет спустя
Улица встретила Романа холодным ветром, вынуждая по привычке засунуть руки в карманы новенькой черной куртки. Школьный двор удивленно качал кронами деревьев и трепетал кустами, будто готовясь принять учеников в очередной раз. В этот момент как никогда понимаешь, что лето действительно закончилось. Рома, впрочем, ничего не имел против осени с ее разнообразными прекрасными оттенками — недаром именно это время года любили изображать многие художники и считали наиболее красивым из всех. Юноша вышел в школу чуть заранее, так что было время поразмышлять — можно не спешить. Слегка вздохнув от некстати прибывшего холодного ветра, он поправил куртку. Роман Миронов с детства привык добиваться любой цели и стремиться к идеалу — одеваться лучше всех, учиться лучше всех и тому подобное. Высокий, стройный, платиновый блондин с большими светло-серыми, почти голубыми, глазами, он пользовался популярностью среди женского пола, однако избранницу подобрать не мог: восхищенные сплетницы казались слишком одинаковыми, не было изюминки. Однако хватит мечтать, время ждать не будет.
***
Евгения Морозова глубоко вздохнула: она никогда не испытывала особой любви к осени, предпочитая теплое лето. В конце концов именно лето дает удивительную возможность бежать с разбега в море или речку, прыгать с волны на волну или загорать, наслаждаясь солнечным теплом. В процессе осени Женька в последнее время только одно и видела — школа да школа. Хотелось бы сдать, наконец, все экзамены и отдаться на волю новой жизни, но время будто нарочно шло как можно медленнее. Из-за крайне слабого преподавания английского языка, которого Евгении по «счастливой» случайности требовалось сдавать пришлось переводиться в другую школу. Жаль, конечно, но что за проблема научиться решать определенные тесты и выучить теорию, в конце концов? Женька чувствовала, что в силах взять любой бастион, а что касается друзей-одноклассников… Кто отменял прогулки, звонки, социальные сети? Лениво выйдя из дома, девушка взглянула на часы: Мерлинова борода, осталось только десять минут до начала урока!
***
— Ты успел сделать доклад по химии?
— Да, — закатил глаза Ромка. Кареглазое ходячее недоразумение сидящее напротив по имени Гришка снова умудрилось не выполнить домашнее задание. Мало того, что не выполнил, так и смотрит так, будто все вокруг абсолютно точно должны предоставить ему свою работу. — Еще на перемене вчера начал. Когда же ты начнешь учиться, дурья голова? — с притворным укором поинтересовался он, на что собеседник самым наглым образом пожал плечами.
Ромка не смог удержаться от легкой улыбки: все же с Гришкой, как ни крути, весьма весело. Пусть спишет, не жаль ведь абсолютно, но времени оставалось не так уж и много.
— Успеешь?
— Вполне… Ну скорее, пожалуйста!
Не сказать, чтобы у него совсем не было способностей и мозгов, как заметил Ромка— этого у Григория было не отнять! Веселый, непосредственный, но в то же время с ленцой конкретной, и что делать с этой его ленью не знали ни сам Гришка, ни учителя, ни одноклассники.
Николай Васильевич, однако, практически никогда не ругал его за работу, хотя явно понимал, что всё списано. Мягкими ироничными фразами он будто пытался найти к Гришке подход и привлечь его к химии — очень хороший метод, как казалось Ромке, в конце концов куда лучше криков. Он с трудом переносил учительницу биологии — пухлую брюнетку средних лет из-за постоянных срывов. Если у тебя есть проблемы — решай, в чем виноваты остальные? Не можешь найти общий язык с людьми — почему работаешь учителем? Этого Ромка никогда не мог понять, к тому же предмет Светлана Юрьевна подавала кое-как: эмм, гм…