Эстелл бы ни за что, находясь в здравом уме, не смогла объяснить то, что с ней случилось в следующую секунду. Куда-то исчез моросящий дождь мрачного ноябрьского дня, а вместе с ним все ее сомнения и тревоги, и после долгого трехлетнего сна она вновь пробудилась в объятиях любимого человека.
Тогда, после недолгого забытья, она просыпалась рядом с ним и чувствовала сильное желание. А сейчас, казалось ей, именно сильное желание пробудило ее и беспощадно терзает изнутри, заставляя губы без всякого стеснения отвечать на безумную страсть, вместе с дождем обрушивающуюся на нее.
Тогда его губы и язык исследовали с опустошающей тщательностью не только ее рот… Тогда их тела были обнажены и им не мешала слиться эта постылая одежда!
Ее руки нетерпеливо скользили по его пальто. Влажная материя напомнила о дожде. Потом она ощутила влагу, тонкой, ласкающей пленкой покрывшую ее запрокинутое вверх лицо.
К ней мало-помалу возвращалось чувство реальности, но она всеми силами стремилась отогнать ее.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — задыхаясь, шептала она прямо в губы, от которых безуспешно пыталась оторваться. — Извини меня… Пожалуйста, не делай этого со мной!
— Почему ты извиняешься? — пробормотал он, отпуская ее. Грудь его тяжело вздымалась, а лицо выражало изумленное недоверие. — Во всем виноват я! — Не в силах вымолвить ни слова, она подняла на него глаза в полном замешательстве. — Я был не прав… Ты не считаешь меня отвратительным!
Если бы в его глазах мелькнула усмешка или в его тоне послышался сарказм, она, возможно, смогла бы понять, что скрывается за этим прищуренным загадочным взглядом. Но абсолютное бесстрастие, с которым он произнес эти слова, наполняло ее болезненным чувством без надежности.
— Тебе нужна машина? — вдруг резко спросил он.
Все еще не в силах произнести ни слова, Эстелл отрицательно покачала головой.
— Отлично. Я кое-что должен сделать, — сказал он и прошел к дверце со стороны водителя. — У меня есть ключи, поэтому не беспокойся и не жди меня.
Эстелл легла поздно, но Стивен еще не вернулся.
Она как могла оттягивала отход ко сну: постирала, погладила, приняла ванну, дважды поменяв воду. Все это преследовало одну цель — как можно позже оказаться одной в безмолвной темноте спальни. Темнота вселяла в нее сомнения. Она не могла ни на что решиться окончательно при столь многих неизвестных, осложняющих каждый вопрос. По крайней мере, Эстелл примирилась с мыслью, что не стоит пытаться противостоять переменам, происходящим в ней сейчас, потому что остановить их все равно было невозможно.
Ворочаясь с боку на бок, Эстелл пыталась ответить на мучившие ее вопросы. Для начала нужно покончить с глухой игрой «помнит — не помнит», решила она. Если помнит… Нет, она не будет больше изматывать душу загадками. Пусть все идет своим чередом.
Перевернувшись на живот, Эстелл уткнулась в подушку, и воспоминания вновь овладели ею.
Каким бы Стивен ни казался сейчас, тогда он не вел себя как негодяй, даже если его поступок, освободивший ее от комплексов, мог быть расценен двояко. Негодяем всегда был Алекс… Если бы не он, Эстелл никогда так болезненно не отреагировала бы на слова Стивена о «жеманных скромницах».
Алекс всегда с самодовольной снисходительностью говорил о ее строго нравственном отношении к сексу. Но в ту ночь, когда она наконец отдалась ему, от этой снисходительности не осталось и следа.
Опустошенная мучительными воспоминаниями, которым она чуть ли не впервые за три года позволила ожить в своем сознании, Эстелл снова повернулась на бок и заснула крепким сном. Еще один шаг к выздоровлению был пройден.
— Слава Богу! Помещение отапливается! — воскликнул Стивен, когда он и Эстелл вошли вслед за Тедом в небольшую прихожую лаборатории.
— А как же! — довольно хмыкнул Тед. — Питер часто терпит лишения в джунглях, поэтому дома он требует максимум удобств. А поскольку он иногда на целые дни запирается в лаборатории и не показывает носа в доме, здесь можно найти все необходимое.
Тед плотно прикрыл дверь, оставив за порогом промозглый ноябрьский холод.
— Так-то лучше! Теперь я расскажу вам, где что находится.
Эстелл изумленно оглядывалась по сторонам: маленькая комната оказалась настоящей пещерой Аладдина! Все было аккуратно разложено в стенных шкафах, ко всему имелся свободный доступ. За одной дверью находилась туалетная комната, за другой — миниатюрная кухня…
— Я не пойду в лабораторию, — сказал Тед, и его светло-голубые глаза замигали на обветренном лице. — Я уже и так провел в пустой болтовне большую часть утра, и потом, мне кажется, что двум ученым не нужен третий.
— Думаю, что да, — рассмеялся Стивен и дружески посмотрел на Эстелл. — Достаточно того, что ты подготовил для нас растения. Теперь мы можем работать без помех.
— Да, там первая партия, — улыбнулся Тед. — Питер говорил, что этого хватит на два дня, но если она покажется вам слишком большой или, наоборот, недостаточной, дайте мне знать.
Лаборатория была спланирована и оборудована так, что у Эстелл захватило дух. Это компактное здание, вероятно, стоило гораздо дороже, чем дом средних размеров.
— Очень похоже на игрушку богатого человека, правда? — пробормотал Стивен, словно прочитав ее мысли. — Хотя, мне кажется, ботаническая братия не согласится с этим!
— Это фантастика! — воскликнула Эстелл.
— Я сейчас приготовлю все, а потом кратко введу тебя в курс дела, — сказал он, уверенно открывая шкафчики, выдвигая ящики и отбирая нужные инструменты.
Эстелл молча наблюдала, с какой тщательностью и скрупулезностью он готовится к работе. Зная каждый дюйм его тела, она не знала его совершенно, подумала Эстелл почти с бесстрастным удивлением.
Сегодня утром они позавтракали, как два незнакомых человека, вынужденных сидеть за одним столом в ресторане гостиницы. Обмениваясь со Стивеном случайными вежливо-равнодушными любезностями, Эстелл готова была поверить, что «вчера» никогда не было.
Окончив приготовления, Стивен взглянул на нее.
— Теперь давай определим распорядок, которого будем придерживаться, — сказал он, придвигая ей стул, — но для начала я огорчу тебя. — Встревоженный взгляд Эстелл вызвал его короткий смешок. — Я только хотел предупредить, если Роналд этого еще не сделал, что по скучности и монотонности эта работа, если оценивать в десятибалльной системе, потянет на двенадцать баллов… — Он прервался и улыбнулся, как бы извиняясь.
С того момента, когда они переступили порог этого здания, Стивен немного, но все же изменился.
В прихожей он бросил на нее взгляд, каким обычно удостаивают союзников. Теперь же, когда он излагал порядок работы, в его голосе звучал несомненный энтузиазм, по ее мнению, ничем не оправданный, принимая во внимание его положение и относительную скромность стоящей перед ними задачи. Возможно, Стивен просто пытался немного подбодрить Эстелл.
Он был прав — работа оказалась монотонно однообразной и трудоемкой, но за все те часы, когда они поддерживали себя лишь чашечкой кофе, если удавалось на мгновение освободиться от своих обязанностей, Эстелл ни разу не стало скучно.
Потеряв счет времени, они оба вздрогнули, когда услышали стук в дверь лаборатории и веселый голос:
— Эй, парочка! Вы там еще живы? Уже восьмой час!
Выражение лица Стивена, когда он направлялся в прихожую, чтобы переговорить с Теодором, соответствовало мыслям Эстелл: чувство юмора у Теда было явно в зачаточном состоянии. Но когда она взглянула на часы, рот ее открылся от изумления.
— Невероятно! — пробормотал Стивен, возвращаясь. — Положи все это в автоклав, пока я приготовлю необходимое на завтра. Ради Бога, Эстелл, почему ты молчала?
— Ты о чем? — в тон ему спросила она резко.
Эстелл испытывала неприятное ощущение, словно внезапно пробудилась от глубокого сна, и от этого попытка в чем-то несправедливо обвинить ее показалась еще обиднее. Дух товарищества, возникший было между ними, даже не успев окрепнуть, бесславно увял, думала она возмущенно, плотно закрывая автоклав и переключая его на рабочий режим.