— Спасибо. — Я улыбнулась, надеясь, что мы перестанем обсуждать мою жизнь. Мне было некомфортно говорить о моих биологических родителях, казалось, этим я оскорбляю свою единственную настоящую мать. Я никогда не могла понять, как можно отказаться от собственного ребенка.
— Не могу поверить, что все эти годы мы жили в одном городе и никогда не пересекались, — сказала я, меняя тему.
С озорным взглядом Седрик рассмеялся. Он посмотрел вниз и покачал головой.
— Думаю, это к лучшему. В детстве я был немного панком. Тогда бы я тебе не понравился.
— Да неужели?
Я просто не могла отвести от него взгляд, и сейчас на лице Седрика появилась загадочно-озорная ухмылка.
«Боже, он необыкновенно красив».
— Я не шучу, — продолжал он, — только теперь я понимаю, что в детстве был придурком. С завидной регулярностью устраивал драки и разбивал окна. Друзья шутили, что в этом виновато мое полное имя. Из его заглавных букв складывается слово, которое значит на сленге в том числе «драчун» и «задира».
Седрик на мгновение посмотрел на меня, ожидая реакции, а затем расхохотался.
Я покачала головой и засмеялась.
— Это как?
— Мое второе имя на «О». Поставь его между заглавными буками моего имени и фамилии и поймешь, – он усмехнулся.
Я сделала, как он велел и опять рассмеялась.
— Что ж, это имеет смысл. — И тут до меня кое-что дошло. — Подожди, твое среднее имя на «О»? У меня тоже!
У Седрика отвисла челюсть.
— В самом деле?
Я кивнула и усмехнулась.
— Офелия.
Его глаза расширились и сверкнули от удивления.
— Эллисон, ты, черт возьми, шутишь?
— Нет. Что не так с Офелией?
— Абсолютно ничего. Красивое имя. Но когда я назову свое...
— Какое? Оскар? Омар? О'Шонесси? Оби Ван Кеноби? Скажите мне! — я засмеялась, напряженно ожидая.
Седрик положил руку мне на подголовник и пододвинулся ближе, что испугало меня. Я чувствовала его дыхание возле своего лица, когда он сказал.
— Эллисон, твое второе имя Офелия...
— Только не говори, что и твое тоже, — пошутила я.
— Не Офелия, но…
— Но что?
— Никогда не угадаешь.
— Тогда подскажи.
Он потер подбородок и улыбнулся.
— Оно тоже из Шекспира.
Я догадалась и у меня отвисла челюсть.
— Отелло? Неужели Отелло?
— Вот именно.
Это и правда было необычно и забавно.
— То есть мы оба названы в честь героев Шекспира? – я ошарашено уставилась на него, а потом засомневалась: — Ты меня просто разыгрываешь?
Седрик рассмеялся.
— Это так кажется, но нет. Клянусь жизнью отца.
Теперь я знала, что он говорил серьезно. Никто не будете клясться чужой жизнью.
— Ничего себе, - сказала я.
Седрика, похоже, тоже позабавило это совпадение.
— Это точно. Мой отец был большим поклонником Шекспира и настаивал на том, чтобы мое второе имя было Отелло. Настольная игра «Отелло» тогда тоже была довольно популярной. Почему-то он подумал, что это самое крутое имя. На самом деле все началось как шутка. Мама была категорически против, и однажды они с отцом поспорили, она проиграла пари и Отелло стало моим вторым именем.
— Возможно, это знак, что нам было суждено встретиться? - сказала я, сразу же сожалея о таком двусмысленном комментарии.
Седрик улыбнулся, блеснув белыми зубами.
— Согласен, Эллисон Офелия.
С ним было так удивительно легко говорить. Я не хотела, чтоб эта ночь заканчивалась, но и пригласить его к себе тоже не могла.
Седрик включил свет в салоне и наклонился ко мне, чтобы открыть бардачок.
Я стала горячее сиденья с подогревом под моей задницей, когда волосы Седрика оказались в дюймах от моего носа. А когда он задел меня рукой, начала фантазировать о том, какого это почувствовать их на моем теле.
Он лихорадочно что-то искал и наконец достал из бардачка ручку. Там же я заметила пачку сигарет. Странно, он не был похож на курильщика, и я не почувствовала никакого запаха. Вернее запаха табака. А что касается его одеколона…
«Ммм... похоже это Cool Water».
— У тебя в сумке есть листок бумаги?
— Сейчас гляну.
Я открыла сумочку, перекопала весь хлам: лак для волос, жвачку, газовый баллончик, кошелек, мелочь, но не нашла даже клочка бумаги.
— Хорошо, не беспокойся. Мой телефон разрядился, иначе я бы записал все туда. Ну-ка, дайте мне свою руку.
Я положила ладонь на его руку, и он аккуратно написал на ней номер мобильного телефона и адрес электронной почты. Его рука была большой, грубой и теплой. Волна тепла прошлась по моему телу, когда он медленно выдохнул, и я кожей ощутила его горячее дыхание.
Я не хотела, чтобы он перестал писать, не хотела, чтобы он меня отпускал. Однако он сделал это, но не раньше, чем сжал мою руку на прощание.