«Какой счастливчик этот палец».
Я глубоко вздохнула, подняла поднос с барной стойки и с громко стучащим сердцем подошла к столику. Трепет бабочек в моем животе усиливался с каждым шагом.
Я поставила тарелку с бейглом и кофе. Руки у меня дрожали, поэтому ложечка, лежащая на блюдце, громко звякнула о чашку. Мне каким-то образом удалось опустошить поднос, ничего не пролив, и я откашлялась.
— Могу я предложить вам что-нибудь еще? – спросила я.
— Нет, спасибо. — Он улыбнулся, сверкнув своими красивыми зубами.
Сочетание его улыбки, запаха и мягкого голоса было таким сексуальным, что было мучительно тяжело не протянуть руку и не дотронуться до него.
— Дайте знать, если передумаете.
— Будет сделано, – он кивнул, но не отвел от меня взгляд.
Он бегал по моему лицу глазами, будто пытался его сфотографировать. Между нами возникло неловкое молчание, в котором отчетливо слышалось его дыхание. Когда до меня донесся мускусный аромат его одеколона, я резко повернулась и пошла от столика. Однако спиной я продолжала чувствовать горячий взгляд мужчины.
«Я же брызгалась дезодорантом сегодня?» - думала я, чувствуя, что вспотела.
Я была как в тумане, поэтому столкнулась с посетительницей, которая собиралась уходить. Я пробормотала ей извинения, а голубоглазый красавец, который все еще глядел на меня, стал свидетелем моей оплошности.
Я вернулась за барную стойку как раз, когда он откусил кусочек бейгла и проглотил.
«Какой счастливчик этот бейгл».
Он вытер руки от соленых крошек и сделал глоток кофе. На его запястье блеснули часы.
«Похоже, «Ролекс».
Когда он снова повернул голову в мою сторону, я быстро отвернулась и сосредоточилась на разговоре между пожилыми женщинами, сидевшими у стойки с кофе. Одна дама что-то рассказывала другой, но когда она ушла в уборную, вторая посмотрела на меня, улыбнулась, показывая испачканные помадой зубы, и сказала:
— Я ничего не поняла из того, что она сказала.
Я рассмеялась.
Зазвенел колокольчик над входной дверью, и в закусочную зашел мистер Маччио - наш постоянный посетитель. Он переехал из Италии сорок лет назад, но все еще говорил с сильнейший акцент. Он прошел прямо к своему любимому месту в углу и махнул мне.
— Эй, bella, принеси мне зеленый чай, сегодня. Жена говорит, что я должен пить меньше кофе, поэтому хочу попробовать этот чай, хорошо?
Его громкий голос вывел меня из одурманенного состояния.
— Конечно, милый, — улыбнулась я.
Я пошла в кухню, чтобы разместить его заказ, но краем глаза заметила, как красивый незнакомец повернулся и посмотрел на мистера Маччио.
Я вернулась через пару минут и чуть не выронила чай, когда увидела, как голубоглазый красавец внезапно встал из-за стола, бросил деньги, схватил свой пиджак и быстро вышел. Нет... он практически выбежал. Резкий звук дверных колокольчиков и ветер, пронесшийся при его выходе, походили на пощечину.
«Так быстро?»
После его ухода сердце у меня колотилось даже сильнее, чем в его присутствии. Паника быстро превратилась в чувство пустоты и захлестнула меня. Мне действительно хотелось плакать.
«Я такая жалкая».
Я представляла, что он завяжет со мной разговор перед уходом или, по крайней мере, я узнаю его имя по кредитке.
По радио играла песня Стиви Уандера «Моя прекрасная любовь». Мне захотелось сорвать фартук и последовать за ним. Конечно, я так не сделала, но очень этого хотела.
Этот мужчина сказал всего несколько слов, но пробудил во мне то, что было давно мертво – желание. Не только его, но и необходимость, потребность, вожделение, которого я никогда в жизни не испытывала. Он произвел на меня неизгладимое впечатление, и теперь я, возможно, больше никогда его не увижу.
Клянусь, я почувствовала, как покачивается зал, когда подошла к столу. Незнакомый красавец оставил после себя не только аромат туалетной воды, который я все еще чувствовала, но и пятьдесят долларов, хотя его счет был меньше пяти баксов. Мне снова захотелось погнаться за ним, когда я их увидела.
«Может, он забыл о сдаче? Кто оставляет такие большие чаевые взволнованной посредственной официантке?» - ломала голову я, но тут вспомнила, что чай мистера Маччио все еще стоит на барной стойке.
Я отнесла его, подошла к кассе, вдохнула аромат пятидесятидолларовой банкноты, прежде чем положить ее в кассу, взять сдачу и отдать Долорес половину чаевых.
— Ничего себе, — сказала она, когда я передала ей деньги.
— Знаю. Это тот красавец. Он оставил пятьдесят долларов на столике. Это твоя половина чаевых, — торжественно сказала я и пошла в уборную, чтобы постараться успокоиться.