— Ты не думаешь, что лучше, чтоб она узнала правду от того, кого знает? Она должна хотя бы знать, что ты заботишься о ней. Ты скрывал от нее правду, чтобы защитить от боли, и потому, что ты хотел быть с ней без осуждения? Разве ты не можешь объяснить ей это?
— Я прокручиваю это каждый день в голове. Я знаю, что это было бы правильно, но ты не понимаешь… видеть ее, видеть ее горе - хуже всякой пытки. Я и так уже достаточно натворил.
— Возможно, но ты у нее в долгу, – Калеб положил руку мне на плечо.
— Понимаю, – уронив голову, прошептал я.
***
Шли дни, а я бездействовал. Мой «отпуск» подходил к концу. Мысль о возвращении к работе и ежедневной рутине убивала.
Волосы у меня еще больше отросли, а борода была как у какого-нибудь дикаря. За последние недели я привык к отшельнической жизни.
Однажды вечером, три дня спустя, я наконец решился принять душ и вытираясь, услышал отчаянный стук в дверь.
Накинув халат прямо на мокрое тело, я бросился смотреть, кто стучит.
Открыв дверь, я увидел дрожащую плачущую Эллисон.
Сердце бешено заколотилось от шока, горло сдавило, не давая нормально говорить. Я сумел выдавить только ее имя.
— Седрик? — прошептала она сквозь слезы.
Пару секунд я молча стоял в дверях, а затем попытался коснуться ее руки.
Эллисон яростно оттолкнула меня и прошла мимо в гостиную.
«Она знает. Твою мать… она знает! Но что именно?»
— Эллисон… — спросил я, все еще не в состоянии говорить связно.
Трясущимися руками она вытащила из сумочки фотографию и, прерывисто дыша, протянула мне. Она смотрела на меня с таким выражением, которое я никогда не видел.
Это был страх.
Я медленно подошел и взял фото.
«О Боже, нет!»
— Где… где ты ее взяла?
Эллисон вытерла глаза.
— Нашла в подвале дома твоей матери.
«Блядь. Должно быть, там хранилась коробка».
После того, как я решил остаться в Чикаго, Калеб забрал домой мои вещи из общежития.
— Как ты думаешь, что это? – спросил я.
Эллисон посмотрела на меня с яростью в глазах.
— На что это похоже, Седрик? Это моя чертова фотография… сделанная много лет назад. Что она делает у тебя? Почему я тебя не помню? Ты преследовал меня? Все было ложью?
— Кто-нибудь связывался с тобой? – снова спросил я.
Эллисон явно недоумевала.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда ты нашла это фото?
— Сегодня вечером.
— Никто не связывался с тобой до этого?
— Нет. Седрик, ты о чем? Откуда ты меня знаешь? Что ты скрываешь? Скажи мне… пожалуйста!
С ней никто не связывался. Она ничего не знала, у нее было только фото.
Вот и прошло время для ого, что я так оттягивал.
— Мне так жаль, милая. Присядь, пожалуйста, я должен рассказать про фотографию, и все объяснить.
— Я не хочу сидеть, – она покачала головой, глядя в пол.
— Эллисон, сядь, — повторил я серьезно.
Она неохотно послушалась и присела на диван.
Я остался стоять, зная, что она не хочет, чтобы я был рядом.
— Прежде чем я начну, ты должна знать: все, что было между нами – было по-настоящему. Пожалуйста, поверь. Пожалуйста.
Она ничего не сказала, просто смотрела на меня покрасневшими от плача глазами.
У меня тоже защипало глаза. Я сморгнул слезы и продолжил:
— Эллисон, на этой фотографии не ты.
Глава 29
Аманда
Декабрь 2001 г.
«Больше половины моей жизни родители лгали мне».
Я не могла выкинуть из головы эту мысль.
Неделю назад, после ужина, они усадили меня в гостиной и рассказали то, что я никогда в жизни не ожидала услышать. Я всегда знала, что меня удочерили, но.... Мне так стыдно, что вся моя жизнь, какой я ее знала, была ложью.
В детстве родители говорили, что не знали ни женщину, которая меня родила, ни откуда она – таковы были условия усыновления, а теперь очевидно, что самое главное они договорились рассказать, когда мне исполнится восемнадцать. Почему они выбрали случайную дату в декабре, я никогда не пойму, ведь восемнадцать мне исполнилось еще в июне.
Такой вот запоздалый подарок на день рождения.
Я пока держала в тайне то, что узнала ото всех, даже от своего парня, но собиралась рассказать, когда все это уляжется у меня в голове.
Родители согласились, что мне не нужно больше говорить об этом или что-либо предпринимать, пока не буду готова.
Однако сегодня вечером я хотела забыть обо всем, и лучший способ это сделать – впервые заняться любовью.