****
- Спасибо, Лена, отличная работа. Пойдет в номер студ. газеты и у нас в буклете.
- Не за что, мне самой было интересно, – девушка улыбнулась и поправила волосы. – Маш, а распределение уже было?
- Ты про волонтёров в молодежную организацию?
- Да.
- Про тебя помят, останешься в городе, много мероприятий будет, – руководитель студенческой газеты, Маша, подняла голову. – Ты с работой совмещать сможешь?
- Да, я же теперь методист у журналистов.
- Тогда отлично, там как раз тоже много волонтеров. И кстати, мы рассматриваем тебя как внештатного журналиста нашей газеты, тем более с осени мы еще объединимся с университетом культуры. Как тебе мысль? Хотя зарплаты не очень большие, - Маша вздохнула. – Тут скоро будет благотворительный концерт, тебя сразу туда направим, как обычно все. Разместим сначала группы, труппы, и прочих, потом уже зрители как начнется. Ну, видно будет.
- Хорошо, спасибо. – Лена кивнула и вышла. – Пока.
Девушка вышла на улицу, достала плеер, и, ткнув в первую попавшуюся папку, включила музыку. Разлилась песня, одна из любимых.
И пусть плавится ад
Растекается лёд
Повернуть мне назад
Или дальше, вперед
Суждено мне лететь
Сквозь кровавую стужу?
Чтобы в ней не сгореть
И узнать, что я нужен.
Тебе.
«Да уж…»
Лена закончила учебный год, закончила статью, над которой долго работала. Совсем недавно она поняла, где могла забыть флешку, но звонить не стала, статью она успешно дописала и так, а видео были на жестком диске. Нашел ли ее кто-то, ее это уже не волновало. С сожалением девушка поняла, что как бы она не хотела продолжить знакомство с Игорем, этого не будет.
Немного подумав, девушка нашла в телефоне номер и позвонила, через три гудка ей ответили.
- Логан, я хочу вернуться в паркур.
22
Расставшись с братом, Фил вывернул на другу улицу, и поехал в противоположном направлении. Ему написала Ева, девушка делала это редко и обычно ночью, сегодня же она писала днем и просто спросила, сможет ли он приехать к ней. Филипп не мог сказать, что в нее влюблен, но с ней было хорошо, спокойно, можно было расслабиться и быть собой.
*Филипп сидел на больничной койке в своей палате, это была его комната последние месяцы, иногда он ее ненавидел, особенно белые простыни. Кипенные, чистые, не как признак невинности и чистоты, а как насмешка над всем этим, цвет чистоты и непорочности в наркологической клинике.
Цветы на подоконнике, мелкие фиолетовые фиалки, оказались живыми. Он сам их поливал каждые два дня, теперь на подоконнике рядом уже не лежали книги и приставка, все было убрано в сумку. На нем были простые джинсы и футболка с надписью «Я у мамы Фея», чертов Игорь.
Но почему-то от этой тупой и такой детской шутки стало приятно. Значит он живой, значит он смог и сможет. В палату вошла медсестра, рыжие волосы были заплетены в косу, сегодня она под бирюзовый мед. костюм надела ярко-розовые кроссовки, губы были накрашены точно таким же цветом.
Она была яркая, на фоне всего здесь, как пятно флуоресцентной краски. Ему это в ней нравилось, она не видела в них пациентов, видела людей, ей не было никого жаль, она могла зло пошутить, она давала понять, что все, что с ними произошло не заслуживает жалости, они сами к этому пришли. И ее чутье на людей. Каким-то чудом она знала, кто вернется сюда, а кто нет.
Ева, улыбаясь, к нему подошла.
- Не могу сказать, что буду сильно скучать, не видя твоё смазливое личико каждый день.
- Как так? Я же милый.
- Ага, как мой кролик детский, только тот был опилками набит, но милый-милый. – Она его обняла. – Ты справишься. Я это знаю, у тебя хороший брат, хоть и ходит с кислым лицом вечно.
- Спасибо. – парень ее тоже обнял.
А потом, поддавшись порыву поцеловал, поцеловал сильно, с напором, размазывая по ее губам помаду, проникая внутрь, и сдавливая ее до боли, девушка ответила с таким же напором. Пара целовалась сильно, будто пыталась поглотить друг друга. Она оказалась сладкой, с легким привкусом сигарет и шоколада, вкусная. Проводя руками по ее телу, Фил наслаждался, даже больничная форма не смогла скрыть красивые формы.