Чарлз посмотрел на рукописный оригинал. Текст был написан разборчивым, красивым почерком, темно-синими чернилами. Чарлз решил читать оригинал. Его взгляд скользнул с названия «Эмералд» на имя автора – Гейлен Элизабет Спенсер.
– Гейлен, – пробормотал Чарлз, – Гейлен.
Чарлз уставился на тетрадные странички, которые держал в руках, и вспомнил симпатичную невинную пятнадцатилетнюю девочку, пишущую что-то в малиновом блокноте при тусклом свете керосиновой лампы. Это было смутное, восхитительное воспоминание о золотисто-рыжих волосах и огромных зеленых глазах, которые робко и одновременно отважно смотрели на него: «Нет, Чарлз, ты не можешь прочитать то, что я пишу».
И все-таки я прочитаю эти бесценные, тайные слова, Гейлен.
Пальцы Чарлза немного дрожали, когда он взял первую страницу…
К тому времени, когда Чарлз закончил читать рассказ Гейлен, его сердце стучало быстро и тревожно. Чарлз вышагивал по своему пентхаусу, пытаясь унять сердцебиение и собраться с мыслями. Он проглотил стакан бурбона – у него совсем пересохло во рту – и бесконечно долго стоял, уставившись на сверкающие огни простиравшегося перед ним Манхэттена.
Наконец Чарлз набрал номер телефона квартиры Джейсона на Риверсайд-драйв. Телефон звонил раз двадцать, но никто не снял трубку. Чарлз нетерпеливо посмотрел на часы с боем от Тиффани, стоявшие на белой мраморной каминной полке. Часы показывали одиннадцать вечера. Была пятница, и Джейсон мог находиться где угодно.
Чарлз положил трубку. Потом, не задумываясь, не пытаясь специально вспомнить номер, по которому он не звонил в течение одиннадцати лет, набрал в определенной последовательности ряд цифр, и произошло соединение с виллой в Саутгемптоне. Чарлз предполагал, что свободное время Джейсон проводит там. Но они никогда не обсуждали этот вопрос.
Пока Чарлз слушал длинные гудки в телефонной трубке, его голову заполнили тяжелые мысли. Вновь всплыли болезненные чувства давних дней, напомнившие о той части его жизни, которая уже кончилась, но которая навсегда осталась с ним.
Ответь на звонок, Джейсон, черт побери!
Джейсон какое-то мгновение смотрел на всегда молчавший телефон. Как он может звонить? Этот номер был никому не известен – ни знакомым, ни многочисленной обслуге: смотрителям, садовникам и экономкам. Здесь, на вилле, Джейсону нужен был телефон, чтобы делать звонки. Но сюда никто не звонил уже много лет.
Джейсон положил кисть и, медленно направляясь к телефону, пропитанной скипидаром тряпкой вытер краску с рук.
– Алло?
– Джейсон, – промолвил Чарлз. Он уже собирался повесить трубку. Он больше не мог выносить звук безответных гудков. – Я отрываю тебя от…
– Нет, Чарлз, – поспешно ответил Джейсон. Конечно, Чарлз знал этот номер. Когда-то это был и его дом, это был и его телефонный номер тоже. – Что-то случилось?..
– Все замечательно. Просто я только что закончил читать присланные на конкурс рассказы. – Чарлз замолчал. Он вспомнил, что так и не прочитал пятый текст. Но он прочитает его. Хотя это уже не имеет никакого значения.
– О!
– Здесь есть один рассказ, Джейсон, – быстро и горячо заговорил Чарлз. – Он такой хороший. Я еще никогда в жизни не читал ничего подобного! В нем есть и романтика, и приключения, и страсть, и сила, и красота. – Чарлз задержал дыхание. – И он написан так искусно, Джейсон… – низким и мягким тоном продолжил Чарлз мгновение спустя, – он может изменить характер нашего журнала, нашего проекта.
«Наш журнал, наш проект», – произнес про себя Джейсон. Это правда. «Образы» были их творением. Вместе они превратили «Образы» в тот журнал, каким мечтал видеть свое любимое детище Эллиот, – гармоничное, утонченное издание, приятно сочетающее живопись и литературу. Чарлз и Джейсон вместе создавали каждый великолепный номер, но только Чарлз понимал, соответствует ли конечный результат их замыслу. Только Чарлз мог читать и выбирать рассказы.
Чарлз и Джейсон вдвоем сплетали живопись и литературу на страницах «Образов» в красивый, сложный и неподражаемый гобелен. Чарлз проводил долгие часы, терпеливо разъясняя Джейсону содержание рассказов. Джейсон внимательно слушал, а потом воплощал в живописи страсть и энергию слов.
Объяснял ли Чарлз очень образно или же Джейсон так замечательно понимал его, но живопись и слова всегда гармонично сочетались. Превосходно сочетались. Словно одно сердце и один разум внимательно и с любовью подбирали и то и другое.
– Расскажи мне о нем, Чарлз.
И пока Джейсон слушал историю Эмералд – чарующий любовный рассказ о наивной молодой девушке и о лихом, опытном искателе приключений, оказавшемся на рубеже двух столетий в Африке, – в его воображении складывалось четкое, ясное, живое представление сцен, которые описывал Чарлз. И образ красивой, невинной, страстной героини.
– Ну что? – спросил Чарлз, когда закончил свой пересказ. Он не сказал вслух, потому что никогда не смог бы произнести такое: «Если бы ты только мог прочитать его, Джейсон! Он читается словно поэма».
– Больше одной иллюстрации, – размышлял вслух Джейсон. – Может быть, три. Думаю, акварель. Настроение должно быть нежным и романтичным.
– Да, – согласился Чарлз. – Несмотря на то, что в «Эмералд» есть и опасности, и приключения, прежде всего это любовная история.
– Полагаю, Фрэн могла бы стать натурщицей для этих иллюстраций, – серьезно продолжал Джейсон. – Фрэн могла бы создать образ Эмералд.
Хотя Чарлз и Джейсон имели привычку обмениваться дружескими, братскими шутками и насмешками – как-никак близнецы, Чарлз не стал напоминать о том, что Фрэн была любовницей Джейсона, – ведь Джейсон принял профессиональное решение. И это решение было абсолютно правильным. Из Фрэн Джеффриз получится восхитительная Эмералд.
– Я поговорю с Адамом в понедельник, – сказал Чарлз. Фрэн работала моделью у Дрейка. – Джейсон, думаю, мы могли бы предложить автору – Гейлен – контракт на публикацию четырех рассказов в течение следующего года.
– В самом деле? – Джейсон был явно изумлен. Есть всего лишь несколько авторов, писателей со стабильной репутацией, чьи произведения периодически публиковались в «Образах». Но ни разу еще не был заключен контракт с никому не известным автором. И никогда раньше – на четыре произведения в течение одного года.
– Рассказ потрясающий.
– Ну ладно.
Согласие Джейсона было необходимо. «Образы» – это журнал Джейсона. Так же как и журналы «Мода» и «Спинакер» – все издания «Издательской компании Синклера», – принадлежавшие Джейсону, а не Чарлзу. Подпись Джейсона обеспечивала Гейлен Элизабет Спенсер контракт на четыре произведения. Подпись Джейсона. Деньги Джейсона. Прибыль Джейсона.
И все-таки это их проект.
Повесив трубку, Чарлз припомнил: он так и не сказал Джейсону, что знает Гейлен – или, вернее, немного знал девочку-подростка по имени Гейлен, когда был в Кении. Может быть, Гейлен даже и не вспомнит его. И для нее ничего не будет значить его имя на письме, которое он пошлет ей – поздравляя с победой и приглашая ее, как и всех других победителей, провести неделю в Нью-Йорке за счет «Издательской компании Синклера». Она знала его только по имени Чарлз, когда он, будучи сотрудником Корпуса мира, заболел малярией и мечтал почитать ее рассказы.
– Боже мой, до чего хороша! – тихо присвистнул Стив Барнз, просматривая фотографии Мелани Чандлер, демонстрирующей модели «Спортивной одежды Малибу». Именно после того как Адам Дрейк увидел эти фотографии, он решил слетать в Лос-Анджелес, чтобы увидеть ее собственными глазами.
– Эти фотографии не дают о ней представления. Их сделали только для того, чтобы продать одежду – и им это удалось, – но не для самой Мелани. Зато ты… – Адам поднял серо-голубые глаза на человека, считавшегося лучшим фотографом в мире моды, – …ты сможешь сделать из нее топ-модель, полагаю, через шесть месяцев.