Тогда сдаюсь. Хмурюсь, смотрю ему в глаза и шиплю:
- Что тебе здесь надо?! Отпусти дверь!
- Если я ее отпущу, ты тут же закроешь.
- Именно так! Дамира дома нет!
- Я знаю. Он на базе.
- Тогда какого черта ты-то приперся?!
- Поговорить.
- Поговорить?! Нам не о чем говорить!
- А вот тут ты ошибаешься, - говорит низко, тихо, и смотрит так…проникновенно.
Мне не нравится.
И тот факт, что он слишком близко - особенно. А он близко. Стоит так, что я снова чувствую запах его парфюма и жар тела. Еще и смотрит сверху, а я как будто проиграла, снизу, цепляясь за ручку, в жалких потугах за нее потянуть - не выйдет.
Ну, не получится, Катюха. Он не позволит.
Формулировка неприятная, я немного морщусь, но чтобы чувствовать себя не в таком отвратительном положении, все-таки отпускаю дверь и делаю шаг назад. Складываю руки на груди.
- От тебя ссаными тряпками не отмахаешься.
Золотов выдает тихий смешок и выгибает брови.
- Прости, чем?
- Это устойчивое выражение прямо с периферии. Не боишься говорить со мной? Я много таких знаю. Совсем не московских. Ваша тонкая организация выдержит, господин Золотов?
Он выдыхает еще один смешок, который на этот раз означает веселье, а не удивление.
- Рискну. Пустишь?
- А у меня есть выбор?
Нет, его нет.
Поворачиваюсь, чтобы зайти в квартиру, но благоразумно добавляю.
- Только веник свой оставь за порогом. Я не принимаю цветы от чужих мужчин.
Не дожидаясь ни ответа, ни его, я иду на кухню. Резко захотелось пить, тем более вдруг вода погасит немного мою злость? Вести конструктивную беседу на взводе - так себе идея. А я хочу добиться ясности, раз уж он сам приперся, а не заниматься переливанием острых шуточек из пустого в порожнее.
По крайней мере, можно высказать с достоинством все, что я думаю об этом человеке.
Расставить точки над i, так сказать.
Только как я собираюсь их расставлять, а не залить уродливыми кляксами всю свою раскраску, если стоит мне услышать шаги, как я сжимаю стакан сильнее от злости? Не знаю. Полагаю, никак, но терпи. Давай. Соберись и терпи.
Вздыхаю. Золотов останавливается за моей спиной и кладет что-то на гарнитуру посередине кухни. Ясно. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять: он на мои слова положил свой надменный болт. Конечно. Кто бы сомневался.
- Я, кажется, просила.
Даня усмехается.
- Расслабься, цветы не от меня.
Что?
Резко поворачиваюсь, хмурюсь, а он жмет плечами.
- Видимо, Дамир прислал. Когда я приехал, то встретил курьера, ну и договорился, чтобы он передал их мне.
- Зачем это? - прищуриваюсь с недоверием, которое его, кажется, забавляет.
- А ты бы мне открыла, если бы я не пихнул их в дверной глазок?
Да, потому что я в него особо и не смотрела, но тебе знать об этом не нужно. Молча поворачиваюсь спиной обратно. О чем говорить? Без понятия.
- Брось, ты мне настолько не доверяешь? - усмехается Золотов, - Я цветы не дарил с начала одиннадцатого класса, когда мать заставила принести их учительнице. Считаю, что это банальщина и пошлость.
Во-о-от в это я верю. Хмыкаю.
- Господи, как я сочувствую твоей жене.
- Не стоит. Отсутствие сопливой романтики я заменяю хорошими украшениями и поездками на шопинг в Милан.
Ну да. А это такой равноценный обмен. Впрочем, свое мнение я оставляю при себе. В отличие от некоторых, это мне по силу - не лезть со своим дебильным мнением в чужую жизнь и семью.
Не мое дело.
- Зачем ты приперся? - спрашиваю грубо, резко и в лоб, при этом поворачиваюсь и аккуратно снимаю цветы.
Они от Дама, больше не от кого. Значит, я поставлю их в вазу, несмотря на то, что этого едва ли хватит, чтобы погасить мою обиду, но приятно. Да, приятно. Что он обо мне подумал.
Золотов наблюдает за мной с интересом, и это начинает раздражать: снова взгляд и долгое молчание.
- Мне полицию вызвать?
Слышу очередной смешок.
- К чему такие крайности?
- Я серьезно. Что. Тебе. Нужно?
- Может быть, стало интересно, насколько профессионально ты можешь прописать двоечку?
Резко поворачиваюсь - Даня сразу поднимает руки и кивает со смехом.
- Ладно, ладно. Прости. Не буду шутить и пытаться разрядить обстановку. Ты, видимо, совсем не в настроении.
- Я все еще не слышу ответа.
Ставлю цветы на кухонный гарнитур, сама поворачиваюсь, прижимаюсь к нему задом и скрещиваю руки на груди. Поза максимально напряженная и закрытая, взгляд тяжелый. Я четко даю понять, что не настроена на легкую беседу, а по-хорошему, вообще ни на какую.