Это адски больно.
Безумно хочется встряхнуть гривой, отбрыкнуться и снова обвинить себя в тотальной глупости, мнительности и нервозности. Мол, Катюха! Ты что несешь?! Ты чокнулась?! У тебя проблемы с башкой. Какая обуза?! Дамир тебя любит! И я в этом, конечно, не сомневаюсь, но убежать от мерзости, которая шепчет на ухо, тоже не могу.
Ты обуза. Ты обуза. Ты обуза.
Ты мешаешь ему развлекаться. Лучше бы ты вообще сидела в своем Екб и не отсвечивала. Лучше бы я вообще на тебе не женился.
Страшно так думать, но я думаю.
А Дамир не пытается меня успокоить. Нет больше: малыш, ну прекрати. Ничего не изменилось. Ты для меня все-все, и я за тебя все-все тоже.
Он просто молча уходит. Просто поворачивается, берется за ручку, дергает дверь на себя и уходит, напоследок шарахнув полотном о косяк с такой силой, что кажется стена вот-вот рухнет мне на голову.
Может, она и рухнула.
Не физическая, а лучше бы да.
Ту лавину дерьма, которая так внезапно накрыла меня, пережить гораздо сложнее даже целого, многоквартирного комплекса.
Это ощущается, как конец. Словно спасать больше нечего, а я одна стою в поле и податься некуда.
В углу тихо напевает Москва:
А хочешь, я выучусь шить
А может, и вышивать
А хочешь, я выучусь жить
И будем жить-поживать
Уедем отсюда прочь
Оставив здесь свою тень
И ночь у нас будет ночь
И день у нас будет день
Она хмельная. Она сидит на подоконнике, забравшись на него с ногами. Так непосредственно прекрасна и ужасающа в моменте. Выводит медленные круги на дереве, посмеивается пьяно, улыбается кровожадно.
Она пришла сюда на кровь.
Она пришла сюда на представление. О том, как рушатся семьи и дробятся сердца…
***
Дамир не вернулся.
Я привыкла к его крутому нраву за столько-то лет, но сегодня мы перешли еще какую-то невидимую черту.
Мы снова пересекли границу.
Только все эти границы - плохие; они идут резко вниз, с каждым шагом только глубже.
Я чувствую это. Но ничего не могу исправить. Я будто упустила что-то важное! И это действительно так, раз сейчас мне приходится убирать осколки вазы и поднимать комод самостоятельно. Без помощи. Без мужа.
Тихо вздыхаю и провожу рукой по стене. Она навсегда запомнит след от гнева Дамира, а я? И я тоже. Боюсь, что не смогу забыть ни одну секунду того, что здесь сегодня произошло, даже если внезапно потеряю память.
Все это…сюр, но такова реальность.
Тук-тук-тук
Бросаю взгляд на дверь и морщусь. Не хочу никого видеть. Особенно их. Золотовых. А кто еще стучаться-то будет? Дамир явно не стал бы.
- Я не хочу разговаривать, - бросаю тихо, только либо слишком тихо, либо просто насрать.
Дверь открывается, и на пороге появляется Даня.
Он выгибает брови, глядя на то, как я пытаюсь поднять ящик и засунуть его обратно в комод, потом картинно вздыхает.
- Дай сюда, господи.
Не успеваю даже рта раскрыть, как он по-хозяйски заходит и забирает у меня ящик.
Я отхожу подальше.
Мне не нравится быть с ним наедине. Еще больше нервирует закрытая дверь, но, кажется, сил у меня больше не осталось. На крики, оры, сопротивление - выжитый лимон. Наша ссора слишком сильно по мне ударила. Страх за брак добил.
Если все рухнет, я действительно останусь одна. Без него.
Без Дамира…
Только одна такая вероятность повергает в дичайший ужас. Руки начинают трястись, следом подбородок. Мне уже абсолютно наплевать, кто тут со мной в одной комнате. Даже если маньяка из того убогого фильма запихнуть - какая разница?! Тихо всхлипываю, быстро вытираю слезы, но новые тут же бегут и снова мешают мне видеть.
Но я чувствую. Даня смотрит на меня пристально, потом тихо цыкает, подходит и садится рядом.
Была бы я не выбита из колеи, выбила бы ему все зубы, но я не могу. У меня руки опускаются…
- Ты можешь уйти? - шепчу еле слышно, он цыкает еще раз, а потом выдыхает дым из Настиной электронки.
На этот раз пахнет кислым, сочным яблоком.
С этого момента, уверена, я буду его ненавидеть.
- Теоретически? Могу.
- А практически?
Делает еще одну затяжку, снова выдыхает облако пара и откидывается на кровати назад. Пару раз стучит ногами по полу. Молчит. Практически, значит, мы можем только трахаться на глазах у того, кто всего это видеть не хочет. Ясно.