- Если вы передумаете, то всегда сможете уйти. Я не стану вас держать. Точно решили?
- Вы не можете быть хуже тех, кого я уже знаю, так что…да.
Пару мгновений он изучает мое лицо, а потом аккуратно направляет к выходу из парка. Туда, где я оставила свою машину и где он, судя по всему, меня и срисовал…
Сейчас
- …Вот так я и оказалась в этом парке.
Заканчиваю свою долгую историю длиною почти в девять месяцев, а потом, наконец-то, замолкаю.
Мой незнакомец слушал тихо, не перебивая, не мешая мне вылить все то, что так долго копилось и складировалось внутри. Он только иногда поджимал губы, иногда качал головой, и очень много курил те самые самокрутки, которые пахли орехами и вишней.
Он красивый.
Кстати, да. Я не могу этого не отметить, сидя в его шикарных апартаментах в Москва-сити. Черт, я боюсь представить, сколько стоит эта квартира с высоченными потолками, огромными, панорамными окнами и видом…господи, какой вид…
Сюда московская грязь просто недостанет. Мы на последнем этаже одной из высоток. Почти у самого неба, а перед нашими ногами все остальное…
У меня замирает дыхание даже спустя несколько часов. Но я не чувствую себя некомфортно. И под его пристальным взглядом не чувствую…
Сижу на огромном диване с ногами, обняв их ручками. Положила голову на коленки и жду.
Скажи что-нибудь…мне нужна помощь, а ты…ты умный. Я не знаю, кто ты и кем работаешь, но я чувствую, что ты умный. Даже не так. Ты мудрый.
Помоги мне. Я так запуталась…
Мой Воланд прекрасный, как истинный Дьявол. Черт, а ему действительно подходит это имя…
Красивые черты лица. Темные глаза. Светлые волосы. Пухлые губы. И вроде ничего особенного, но в его лице есть что-то…что-то такое, понимаете? Спокойное от твердости своего положения, хитрое, от остроты его мыслей, которые ворочаются в голове, как маленькие змейки.
От них у меня идут мурашки по телу.
И рядом с ним так просто забыть, что на моем пальце есть кольцо…
Господи, о чем думаешь, глупая? Только что ты рассказала ему историю своего полного провала, а теперь…
Воланд выпускает дым тонкой струйкой, наблюдает, как он уплывает к потолку, а к концу сводит губы в круг и добивает колечком. Потом смотрит на меня и говорит тихо.
- Любовью шутит Сатана, Маргарита.
Меня пронзает насквозь очень странное ощущение, что эта ночь изменит всю мою жизнь…и ладно. О чем мне жалеть? Жалеть больше не о чем, и нет пути назад.
*Wind turns cold - Saens (автор очень советует послушать эту песню, если вам, конечно, не лень)
«Разговор с Дьяволом»
Катя
Тишину, которая повисает после такой простой, но красивой фразы, нарушает звонок моего телефона. Я тянусь к нему и вижу имя, от которого сейчас волнами расходится отвращение и раздражение.
Звонит «Мой Мир», который больше и не мой, а общественный.
Я не хочу брать трубку.
И я не беру. Сбрасываю, а потом просто перевожу телефон в авиарежим. И это действительно просто. Черт, это так просто, оказывается…
Тихо усмехаюсь и откидываю его в сторону, а сама смотрю в глаза Воланду. Он молча за мной наблюдает с легкой, еле уловимой улыбкой.
- Кажется, я знаю, кто это звонил.
Я не знаю, что ответить, поэтому выбираю ничего не говорить вообще, лишь слегка поджать губы и отвести взгляд в сторону окна, где слишком уж красиво. Настолько, что я немного ближе к пониманию Москвы, хотя по-прежнему и не считаю ее достаточно привлекательной, чтобы сойти с ума. Но одно радует: здесь, ближе к небу, она для меня не предстает развратницей в красном платье. Он ближе к той величественной, шикарной женщине с Патриарших прудов, а может, ее и вовсе здесь нет?
В царстве Воланда…разве есть место кому-то, кроме нас? Меня от этой мысли пускает на мурашки. Я давно этого не ощущала…единения с кем-то, пусть и совсем незнакомым, но…черт, это приятно. Знать, что здесь больше никого нет, потому что я до жути устала жить с соседями…
- Если что, я не против твоего разговора с супругом.
Возвращаюсь к таким странным, тянущим глазам и наклоняю голову набок.
- А что...если я против?
- Тогда, полагаю, ты правильно поступила, что отключила телефон. Пока ты рассказывала, он уже успел меня изрядно заебать.
Странно, но ему так идет мат…
Господи, какая дурость, да? Однако «плохое слово», сказанное таким голосом, теряет всю свою грязь. Оно теряет свойство обсценной лексики. Оно не похоже в его устах на что-то гадкое, сказанное грязными мужиками. Нет. Оно звучит как странная музыка, подчеркивающее его мужественность.