Теперь я это вижу и развидеть, увы, уже не смогу никогда.
Как одна ночь меняет все, да?
И как один человек способен взять и сорвать с твоих глаз розовые очки. Воланд для меня все еще большая загадка, но я улыбаюсь, когда вспоминаю, как мы попрощались всего пару часов назад…
Пентхаус в Москва-сити; сотый этаж
Когда я просыпаюсь, в комнате вообще нет никакого света. Очень темно, и я в первую секунду пугаюсь, но потом чувствую запах.
Я его не знаю. И одновременно знаю…так странно…
Утыкаюсь носом в подушку. Это горькая ваниль, немного дыма и немного восточного сахара, который оседает на языке и заставляет улыбаться шире.
Так пахнет он.
Мой Воланд.
Глупо, конечно, я ведь совсем не знаю этого мужчину, но мне нравится называть его так. И нравится ставить перед его-не-его именем «мой». Пусть он совсем и не мой - какая разница? За долгие месяцы впервые я просыпаюсь не до основания разбитой, а какой-то наполненной. Ожиданием? Разрешением? Не совсем счастьем, конечно, пониманием, наверно. Что все в этой жизни имеет свое начало и конец, и если раньше второго я боялась как огня, то теперь…не знаю, что он со мной сделал, но это уже не так страшно, как вся трагедия моего положения сейчас. Не здесь и сейчас, а там…на земле, где Москва по-прежнему сидит в красном, развратном платье и ждет.
Меня.
Чтобы дальше препарировать и наблюдать: когда ее окончательно разобьет на части? Столько еще ударов выдержит ее сердце? А душа? Что с ней будет, когда я подолью керосина и подожгу? Снова? По живому?
Мне сейчас на все это плевать.
Ощущение, будто на это время я спряталась. И пусть во владениях Дьявола, но мне здесь так спокойно, как никогда не было со всеми праведниками мира…
Тихо смеюсь и вылезаю из-под одеяла. Я бы еще осталась. Возможно, я бы хотела остаться здесь навсегда, но всему приходит конец. Я об этом уже говорила, и теперь мне не так страшно спуститься на землю. Думаю, я почти готова разорвать гордиев узел, может быть, уже и готова. Я подумаю об этом потом, а пока одеваюсь и выхожу в огромный коридор.
Господи, сколько же здесь места…
Невольно застываю, осматриваюсь. Вчера я не хотела так откровенно пялиться. Стыдно стало. Он ясно дал понять, что сам из простой семьи, поэтому вряд ли стал бы меня осуждать или насмехаться, просто…мне не хотелось ударить перед ним лицом в грязь.
Я не знаю почему.
Точнее, знаю, просто признаться себе боюсь, что меня заинтересовал мужчина, имени которого я даже не знаю…
Интересно, а где он, кстати?
Иду по наитию и памяти. Вчера я не особо запомнила дорогу до спальни, конечно, но тут и сворачивать некуда. Коридор выводит меня в огромную гостиную, где вчера мы сидели и говорили, и я сразу вижу его.
Воланд сидит за столом. На нем наставлена куча разных блюд, а сам он…не кажется таким уж и магическим.
Нет, все еще невероятно красив и при свете дня. Может быть, даже чуть больше. Просто вчера он выглядел немного зловеще, как истинный Воланд, который однажды встретился с бедным Берлиозом и Бездомным. Я так и ждала, что он сейчас наклонится чуть ближе и прошепчет:
«Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!»*
Но испугалась бы я его тогда? Черт, думаю, что нет. Не знаю. У меня сердце рядом с ним ловит какой-то совсем странный, абсолютный Дзен. Не болит, не воет, просто бьется. Иногда ровно, когда он смотрит слишком пристально - ускоряется, посылая по телу непонятные мне удары током. Крошечные, но я их чувствую и сразу же ощущаю надежду, что мое состояние замороженной креветки - это не что-то перманентное. Просто нужно время. Просто мне нужно немного времени, чтобы окончательно осознать все, что со мной произошло в проклятой Москве, и отпустить.
А пока…
Воланд поднимает глаза. И знаете? Я беру свои слова обратно. Он никогда не будет человеком, которого можно назвать обычным. Нет, никогда. У него другой взгляд, который выходит за границы нормы.
Этим взглядом он тебя читает.
Он будто знает все твои тайны и все твои мысли, которые даже еще не сформировались до конца.
И как же он красив…при свете дня еще больше.
Господи…
Я немного смущаюсь…ладно, вру. Много. Краснею, сжимаю пальцы между собой и стою в сторонке, не в силах и слова вымолвить. Потому что не знаю! Мне кажется, что этот мужчина настолько умный, что все сказанное мной…будет такой глупой чушью…