Нас кормили монастырским тёплым хлебом, и мы ели его так, будто проголодались на страшной каторжной работе.
По дороге к воротам мы видим арабские семьи, которые выходят из монастырских закоулков, в дверях построек их провожают невидимые нами до этого монахи, благословляют отцов семейств и детей. По дороге Мина что-то шепчет Раису и передаёт ему записочки, много записочек, - наверно, вёз из Хургады, от друзей и знакомых. Скорее всего, и от мусульман тоже, потому что он рассказывал нам, что живёт среди них и живут они дружно.
Когда Раис прощался с нами у ворот, он рассказал ещё одну примечательность этого монастыря.
- Эти ворота прорублены лишь в 1929 году, до этого людей поднимали вот в этот люк над вашими головами. Подходил человек к стене, кричал, звонил в колокол, дёргая вот за эту верёвочку, и если монахи узнавали, что человек пришёл с миром, то его поднимали. Такая вот была простая защита и суровая жизнь. Всего одно поколение назад.
В небольшом поселении через дорогу от монастыря тоже есть церковная лавка, в которой мы набрали уже чисто христианские сувениры, купили монастырского вина. Я пытался торговаться, как это принято везде в арабском мире. И тут были реакции, которые я тоже сначала неправильно понял. На меня смотрели и не понимали - как это я хочу дешевле, чем сказано и написано? Здесь всё стоит столько, сколько написано. В посёлке живут христиане. Это совсем другой характер людей. Они не делают барыши, они не живут шопингом и «наваром» от туристов. Они по своей «торговой психологии» точно такие же, как в сельпо где-нибудь в Коряжме или Усть-Куломе. Они даже немного с грустью смотрели на меня. А я, уже в окно автобуса, печально смотрел на них и на монастырь, который не сразу услышал и понял. Не открыл сердце своими подозрениями, не услышал духа живого, и только в конце Господь будто открыл духовное зрение, и увиделось всё естественно и просто. Вот это - для туриста, вот это для фотографий внешний вид, а вот тут посмотри - хлеб насущный, такие же «русские огородики» под пальмами, как и в твоём родном Княжпогосте, вот тебе святые, их могилы и башни. Вот четвёртый век, вот 17-й, вот 21-й. И вечный старец Раис с печальными глазами и неведомым возрастом. Он как-то перед расставанием даже горемычно махнул на меня рукой. Наверно, чуял: этот русский, как Фома неверующий, всё ходит с кривой улыбкой и корчит из себя шибко понимающего.
Досада осталась в моём сердце по сегодняшний день. Досада на себя. Святогорцы на Святом Афоне учили: «Лучше ошибаться, чем не доверять». Я забыл, что «лучше». А ведь так и есть. Ошибка - она, в любом случае, целостна для души, даже если отдаётся печальным уроком. Недоверие же - это ежесекундное разрушение и неспокойствие сердца. Вот это я и «заработал» в монастыре святого Антония. Поклон тебе, монастырь. Научил.
Мы едем от монастыря святого Антония к монастырю святого Павла за шестьдесят вёрст. Когда-то этот путь Антоний Великий проделал по пустыне пешком. Место это - граница ливийской пустыни и Большой пустыни Красного моря.
Когда святому Антонию было уже более девяноста лет, молился он, славил Бога, радуясь тому, что удалось наладить монастырскую жизнь, и благодарил Бога за то, что дал Он ему жизнь необычную начинателя монашеского дела. Но тут пришёл к нему ангел и сказал: «А ты не первый.» «Ка-ак? -удивился Антоний. - Я же за девяносто лет не слышал и не встречал здесь никого, кто был до меня.». И тогда повёл его ангел в пустыню и привёл в укромное место, где вышел навстречу Антонию старец - борода до земли, одетый в паутину пальмовых волокон и листьев, чёрный от солнца и седой от молитв. Это был святой Павел. К этому моменту Антоний уже был готов увидеть нечто необычное, потому что ангел сказал: «Сейчас ты увидишь человека, ступни которого земля недостойна.»
Павел, или как его зовут копты - Паоло - пришёл в пустыню, как оказалось, лет на десять-пятнадцать раньше Антония. Он тоже был родом из богатой александрийской семьи. У него умер отец. Павел с братом не могли поделить наследство. Конфликт с братом зашёл так далеко, что они пошли в суд. А по дороге Павел увидел похороны молодого богатого человека. Наверно, они с братом даже были знакомы с этим своим ровесником. А Паола посетила уже принятая им во христианстве евангельская истина: не собирай ничего на земле, не судись с братом своим. И Павел сказал брату: «Прости. Не пойдём мы в суд. Забирай всё».
Павел прожил в пустыне без малого сто лет. Они сидели и беседовали с Антонием, и тут Антоний увидел, как ворон принёс Павлу лепёшку. Чудо да и только. Но чудо было и дальше. Павел рассказал, что ворон носит ему уже шестьдесят с лишним лет пол-лепёшки, а он, грешный и слабоумный, понять не мог, что рядом появился кто-то, кто ест вторые пол-лепёшки (это он говорил об Антонии и появившейся монастырской братии - ведь они уже стояли в пустыне шестьдесят с лишним лет). Павел рассказывал о своей жизни, о помощи ему животных и птиц, о том, как приходят ангелы и как Бог зрит на землю всенощно и вседенно.