Вымское княжество, таким образом, исторически просуществовало очень недолго - с 1464 по 1490-е годы. Но оно стало как бы плацдармом, с которого устремления московских князей в расширении Московии на Север получили развитие. А сегодня жители Княжпогоста почему-то считают, что слово «погост» означает «кладбище», хотя достаточно открыть словари Ожегова или Даля и прочитать: «Погост - это...»
Кто-то разносит мифы о существовании коми князей. Надо, видимо, понимать, что любой авторитет того времени тут же автоматически записывался в «князья»? На самом деле, местный народ был скромен и не воинственен. Даже силач Сима (отсюда название речки Симва), живший в гордом одиночестве на озере Симадор (Синдор) и побивший, по преданию, пятерых братьев из Княжпогоста, зимой пришёл к ним с гостинцами: замирялся он рыбой, дичью. Правда, и тут они опять боролись. И опять он их всех поборол. Медведь был, а не человек. Но это уже другая история...
Голод, исходы и другое
Каждые десять лет на Выми случался страшный голод. Так было вплоть до времён Екатерины Великой. Строго говоря, голод случался чаще, чем раз в десять лет. Статистика говорит, что каждое десятилетие было четыре голодных года, два -очень голодных, три - позволяющих прокормиться от осени до весны, и лишь один год из десяти был урожайным и сытым.
В летописях остались упоминания и об очень страшных годах. Таковыми были, например, 1638 и 1640 годы, 1676-й... В 1640 году, например, в Онежье оставалось живых три человека - «бобыль (т.е. вдовец или безлошадный - слово использовалось в широком и в узком смыслах, но суть одна -«несамообеспеченный крестьянин») с отроком и младенцем». Остальных «мор от неяденья побил да на Чердынь ушли, да на Удору». Население Турьи в 1638-1640 годах уменьшилось почти в пять раз, с 563 человек до 117. То же происходило в Княжпогосте, в Половниках, на Отлах.
На столетие раньше, во времена Иоанна Грозного, голод был не меньшим, исходили из мест семьями и целыми деревнями - на Урал, на верхнюю Вычегду, иногда - на Печору. С радостью уходили во казаки, рекрутировались на службу в стрельцы - почитали за честь и везение.
Век Ивана Грозного знаменит ещё и, как сейчас сказали бы, глобальным похолоданием. В 1547 году по Чёрному морю на санях доезжали до Стамбула. В 60-х годах того же столетия Печора однажды вскрылась лишь в начале июля. «Овёс не вызрел, ячмень колос не набрал - как траву и поели». Учёный-этнограф Ю. Гагарин проследил смену фамилий на Выми, Мезени, Сысоле в 16-18 веках. За 40 лет порою менялись до 80% фамилий! Тяжело было приживаться и выживать на Севере.
В 1573 году сын сибирского хана Маметкул «Чердынь и Кайгород пожегл», прошёл до Усть-Выми, но почему-то дальше по Выми и Вычегде не пошёл - повернул назад и уходил стремительно. Может быть, всё объясняется просто - грипп. Лихоманка трясучая валила и людей, и лошадей. А может, ещё проще: Маметкул вошёл в... зону голода. Какая уж тут война? Как бы самого вместе с лошадьми не съели. Любопытно ещё одно «совпадение» событий. За Маметкулом через зиму за Урал пошёл атаман Ермак. «И ушли со Ермаком во казаки Трошевы из Шошки, Габовы братья, Пудовы, Подоровы, Со-керины и ещё пятьнадесят вымичи, сто лузцы, сто вычегжаны, столь же сысольцы». Эта страница истории Выми сохранилась даже... на прялках. В коми республиканском краеведческом музее храниться прялка из деревни Козловка, на которой изображена лодья с людьми и надписью «Ермак». Орнамент на прялке вымский, т.е. создана она была местным резчиком для своей жены или дочери.
Из тех, кто уходил, многие возвращались. Началась даже путаница в фамилиях и происхождениях. Так в дозорной книге Яренского уезда 1608 года только Онежских Щановых записывалось в нескольких вариантах - Чанов, Тчанов, Щанов, Шчанов. Дуркины и Туркины на Печоре зачастую были одним и тем же семейством, по-разному записанным полуграмотными (или глухими) переписчиками. Кстати, на местном устьци-лемском диалекте «дурка» или «турка» - это глухарь. То есть фамилия Туркин-Дуркин - это Глухарёв.
Есть основания полагать, что Подоров - это Фёдоров в коми звучании, т.к. в коми языке нет звука «фэ». А Габов - это Гаврилов. Ведь и сегодня Гавриилов в коми деревнях называют Габ или Габелей.
Не только фамилии, но и названия целых деревень сегодня воспринимаются неверно по сути. Например, на месте нынешней деревни Козловка (в полутора километрах от Онежья) были... две вымершие деревни. У обеих деревень были русские названия. Впрочем, Козловка - это тоже русское название, и отнюдь не от слова «коза», а от «козлы» - т.е. скамьи для распиловки брёвен. Предполагаю, что избы от Онежья и до Княжпогоста были построены из брёвен, которые распиливались на козлах сосновых и лиственничных боров между Жигановским мысом и самой Козловкой. Ведь весь этот берег был в борах: на месте Катыдпома, Козловки, Жигановки, на месте совхозных полей и сенокосных угодий Онежья и Турьи 450 лет назад были отборные «корабельные» леса. Больших бригад по заготовке леса крестьяне 16-17 века собрать не могли. Работали по два-четыре человека. Обычно отец с сыновьями. Лошадей не имел почти никто, да и невыгодна лошадиная вывозка, когда есть река. Сверху, с идеально крутого берега оставалось только столкнуть эти брёвна в воду и ловить их потом тому, кто сделал на бревне свои отметки. Впрочем, по той же книги переписи Яренского уезда 1608 года можно узнать, что к Покровам, т. е. к 14 октября того года в Козловке, что за Онежским погостом, проживает Иван Козлов - бобыль с отроком двенадцати лет. Больше в деревне никого не было. «Ни мужеского, ни женского полу. Ни коня, ни овчи». Здесь есть одна странность: в книге Козловка уже называется Козловкой, а по другим документам она появится только... в 1747 году. Вывод напрашивается такой: либо в ходу было несколько названий одного и того же места (как Вис, Княжпогост и вместе с ними Вейпом, Ерос, Удор), либо где-то в более поздние времена произошла путаница с документами. Формирование фамилий происходило от прозвищ, места жительства, названия прихода, зримых внешних черт или уродства. (Чувьюров - птичья голова, Изъюров - каменная голова; а у русских Сухоруковы,