- Базар-вокзал, - уныло хохотнул его напарник.
- Водку оставь, что ли, - просит «болоньевый» парень.
- Да, конечно. Не умирай... - «синий» оставляет треть бутылки и уходит.
Вагон наполняет туман, как в фильме ужасов. Гаснет свет. Мерцают сотовые телефоны. Они работают как фонарики, потому что под Чиньяворыком связь только у МТС. Сотовые освещают лица людей снизу и в тумане, а потому призрачным становится всё.
- Это из-за ветра, - еле шевеля губами говорит проводница, -Ветер и минус 40: конечно, ничего не выдержит...
- Чёрная пурга, - брякает кто-то из темноты.
- Не-ет, это ещё не Чёрная. Я Чёрную Пургу в Наръян-Маре пережил. Если б была Чёрная, то мы бы уже не разговаривали -при ней глаза замерзают сквозь веки... А это так - ветерок да плюс движение поезда...
- Ну да, счас и минус 35 без ветра жарой покажутся...
- Ха-ха-ха... Ну нах, ребята, уходим все отсюда. В любой вагон...
Проводница поясняет, что идти надо будет через три вагона: «Три разморозились...»
- А вещи?
Мы идём с чужими детьми и вещами «на закорках» и в руках, с водкой и смехом, с матом и «модернизацией» правительственных программ. У купе проводников толчея. Градусник показывает уже минус 18 в вагоне. Часть пассажиров просят вернуть билеты, надо отчитываться по командировкам в своих бухгалтериях. Проводниц, на которых орали полночи, мы уже все жалеем. Пьяный мужик с коми акцентом оставляет проводнице ядрёную шапку. Лиса, наверное, или какой-то крашеный и крутой енот.
- А-а, у меня ещё капюшон есть. А ты не стесняйся, я ж не вшивый, - мужик щериться своим щербатым ртом. - Увольняйтесь нахер с такой работы. Здесь и сто тысяч не зарплата. Здоровье дороже.
«Пока-пока... Спасибо, девчонки. Не умирайте...»
Хорошие у нас люди. Только вагон вот 13... и 12, и 14... Их много. И вагонов, и хороших людей.
2010 год
БЕЛЫЙ ВСАДНИК
В сердце моего отца отношение к Богу было особым, мне не совсем понятным. В церковь он не ходил, попам не верил, но к вере в Бога своей мамы, моей бабушки, всегда относился с пониманием. Жестокое и яркое впечатление оставили в его памяти погромы в церквях, которые ему довелось видеть в детстве - в начале тридцатых годов прошлого столетия. Наверное, поэтому он всегда сочувствовал верующим.
Бывало, отец в раздражении ругнётся или скажет осуждающе, а потом, встрепенувшись, перекрестится: «Хай Бог мне простит!..» Малоросский говор так и оставался в его речи до смерти - «Хай Бог меня простит» - словно чувствовал он за собой Божье всевидящее око.
Три ранения и контузию получил отец на Великой Отечественной войне. Все три ранения и контузия произошли с ним во время Великого поста, в промежутке между 29 марта и 13 апреля (в 1942, в 1943 и в 1944 годах). Перед всеми тремя ранениями, по его рассказам, ему снился белый голубь. Каждый раз этого голубя кто-то расстреливал в небе.
Суеверным отец не был - это точно. Но во сны, в пророчества, в силу проклятий и в чёрный сглаз ему поверить пришлось: «Совпадений случалось слишком много», - пояснял и, немного смущаясь, оправдывался он.
Родом отец мой из Запорожской области Украины, из курортного портового города Бердянск. «Приехал вот на Север, чтобы помочь матери дом построить. Приехал на четыре месяца, а живу уже сорок лет», - посмеивался он. Понравился ему таёжный край. Особенно понравились люди - простотой и бескорыстием. Маму мою здесь встретил.
Года за два до моего рождения случилась с отцом одна странная, потрясшая его до глубины души, история. Случай этот из тех, которые напоминают человеку, сколь близок Бог...
В десятке километров от Базы Кылтово в конце пятидесятых годов была ещё жива деревенька Выльордым. Отец охотился недалеко от неё. «Был конец февраля, - вспоминал он. -Только-только утихомирились морозы и успокоились метели. Погожим деньком... Помню, вёдро было, ясненько так... Сделал я круголя - дугу этак вёрст на восемь недалеко от Выльор-дыма. На широких лыжах, с псом - Жук у меня был - прошли мы дюжа удачно. Тогда конечно, дичи поболе было, веселей охотка-то была. За полдня я настрелял четырёх куропаток, одну тетёрку и ещё, помню, досадно промахнулся по лисе. Совсем ведь рядом рыжая выскочила, а я что-то засуетился... В общем, не для меня оказался воротник. Промазал».
А денёк был сказочный - мягкий, солнечный. Отцу тайга казалась просто красивым праздничным парком. Разве что музыка не играет.
Но зимнее ненастье случается ещё неожиданней, чем налетающая летняя гроза. За один час лёгкий мороз набрал крепость и стал грозным. Побелели стволы ружья. Снег перестал быть пушистым и стал звенеть под лыжей, как стекло. Тяжело ухали прихваченные стужей деревья. Всё говорило - ночь будет лютой.