Светловолосый, сильно смутившись, открыл было рот, чтобы что-то ответить, но так ничего и не сказал. Он поднялся с кресла и в воцарившейся гробовой тишине направился к выходу. Моше продолжал абсолютно неподвижно стоять на ногах. Мириам нашла в себе мужество проводить светловолосого – все-таки гость! – до входной двери.
Феликс Брайтнер сам открыл дверь и, выходя на лестничную площадку, обернулся и посмотрел на Мириам. Затем он поспешным движением вытащил из внутреннего кармана пиджака какой-то конверт и протянул ей.
– Я всего лишь хотел передать вам вот это, – пробормотал он.
Мириам взяла конверт, но открывать его не стала. Она отвела взгляд в сторону, не желая смотреть на этого человека.
– Уходите, – еле слышно сказала она. – Уходите отсюда немедленно.
Закрыв входную дверь, она прислонилась к ней спиной и тяжело вздохнула. По ее щекам потекли слезы. Затем она заперла дверь, повернув ключ на все три оборота, тыльной стороной ладони вытерла глаза и пошла обратно в гостиную.
Моше стоял там все в той же позе, как будто волею какого-то колдуна он вдруг превратился в каменную статую. Мириам обняла его, и это разрушило колдовские чары. Моше зашевелился, однако говорить ничего не стал.
Только лишь когда он заметил в правой руке супруги конверт (о котором Мириам уже забыла), он показал на него пальцем и спросил:
– Что это?
– Мне это дал он, – ответила Мириам.
Моше взял конверт и стал вертеть его в руках, не решаясь открыть. Он боялся того, что он мог внутри этого конверта обнаружить. Прошлое и так уже давило на него непосильным грузом.
В конце концов он набрался мужества и, засунув палец внутрь (тот не был запечатан), заглянул в него.
В конверте лежала фотография.
Моше выдвинул фотографию из конверта на один сантиметр. Мириам наблюдала, не отрываясь, за движениями его пальцев. Он ухватился за край фотографии большим и указательным пальцами и полностью вытащил ее.
От одного только взгляда на нее у них обоих перехватило дыхание.
Это был сделанный с близкого расстояния фотоснимок могилы.
Могила была простенькой, с незатейливой надгробной плитой из светлого камня, и располагалась на каком-то кладбище, которого на фотографии почти не было видно. В глубине можно было различить дорожку из белого гравия и черную ограду. Перед надгробной плитой стояла большая банка с красными цветами. На самой плите виднелась фотография.
Всмотревшись в нее, Мириам, едва не вскрикнув, поспешно зажала себе рот ладонью.
Моше же, в изумлении вытаращив глаза, разинул рот, но не издал ни единого звука. Затем он, немного придя в себя, прошептал:
– Ида…
Мириам бросилась к окну и, открыв его, высунулась из него так далеко, как только смогла.
Светловолосый уже переходил улицу в трех десятках метров от дома. Он шел поспешно, как человек, который пытается, не привлекая к себе особого внимания, удрать.
– Подождите! – крикнула Мириам, выжимая из своих легких больше, чем из них можно было выжать. – Подождите!
Легкий ветерок колыхал веточки берез. Все поля и лужайки здесь, в сельской местности на востоке Германии, были усыпаны ранними цветами – ромашками и маками. Солнце на светло-голубом и чистом небе светило хотя и довольно ярко, но не слепя при этом глаза. В общем, денек был замечательным.
Подойдя к входу на кладбище, Мириам и Моше остановились. Они постояли в течение нескольких минут почти неподвижно, глядя на калитку из кованого железа и не решаясь через нее пройти. Они оба были одеты в темное: Моше – в слишком широкий для него в плечах костюм со слишком длинными рукавами (Моше купил этот костюм много-много лет назад, когда готовился пойти на похороны одного из своих друзей, и потом костюм долгие годы висел у него в шкафу); Мириам – в платье с длинными рукавами, украшенными у запястий кружевами, позволявшими ей выглядеть чуточку моложе. На голове у Моше была кипа. Позади супругов на расстоянии в несколько шагов стоял Феликс, облаченный во все тот же светло-синий костюм. Он робко поглядывал на них.
Перед кладбищем была асфальтированная дорога, по которой почти не ездили автомобили. На автостоянке, разделенной на участки белыми линиями, нарисованными на асфальте, стояла только одна – синего цвета – машина. Восточнее в паре километров виднелись очертания небольшого городка. Там, в этом городке, Мириам и Моше снова встретились с Феликсом Брайтнером через несколько дней после их первого свидания в Нью-Йорке. По прошествии более чем пятидесяти лет они опять оказались в Германии.
– Ну вот мы сюда и приехали… – сказал Моше.