Чаковский Александр
Блокада (Книга 1)
Александр Чаковский
Блокада. Книга первая
1
- Ну, а теперь скажи: как ты решился? Как?!
Они сидели в маленьком номере гостиницы "Москва", куда Звягинцева только что переселили. Из Кремля Звягинцев возвращался вместе с Королевым, и жили они вот уже пять дней вместе, то есть в одной гостинице и на одном этаже, только полковник Королев - в отдельном номере, а майор Звягинцев в общежитии на пять коек.
Однако сегодня, когда они проходили мимо дежурной по этажу и Королев взял ключ от своей комнаты, а Звягинцев уже сделал несколько шагов по коридору, полагая, что у них в номере наверняка кто-нибудь есть, он был остановлен голосом дежурной.
- А вас переселили, товарищ командир, - сказала ему дежурная, невысокая, пожилая блондинка с очень бледным лицом альбиноски и ярко накрашенными губами. - И вещи ваши уже перенесли. Чемоданчик. В отдельный номер!
- Вы это мне? - недоуменно переспросил Звягинцев. - Но ведь мы сегодня вечером уезжаем. "Стрелой".
- Не знаю, не знаю, распоряжение дирекции. - Она протянула Звягинцеву ключ, многозначительно улыбаясь, так, точно желая дать ему понять, что говорит далеко не все, что ей известно.
- Здорово! - усмехнулся Королев. - Четко работают! А ну, давай, майор, пойдем, покажи свои новые владения.
- Зачем же это? - удивленно поднял брови Звягинцев, когда они вошли в номер - маленькую комнату, в которой тем не менее умещалось много мебели: письменный стол, два кресла, кровать, застеленная голубым покрывалом, другой стол - маленький, круглый, стоящий посредине комнаты под свисающим с потолка ярко-синим матерчатым абажуром.
Полуоткрытая дверь вела в ванную.
- Чего же я тут буду делать? - растерянно озираясь, сказал Звягинцев. Ведь через три часа...
Он отвернул рукав гимнастерки и посмотрел на часы.
- Что делать? - переспросил Королев. - Ха! Это ты меня спроси. Я знаю.
Он решительно подошел к письменному столу, снял трубку телефона и, набрав на диске три номера, сказал:
- Ресторан? Значит, так...
...И вот они сидят за круглым полированным столом. Официант только что принес на большом подносе заказанный Королевым ужин - бифштексы, прикрытые, чтобы не остыли, опрокинутыми глубокими тарелками, картошку в металлическом судке, селедку, обложенную колечками лука, бутылку коньяку, рюмки - и, расставив все это на столе, ушел.
- А теперь вот что, - сказал Королев, усаживаясь и вытягивая под столом ноги в до блеска начищенных, плотно облегающих икры сапогах, - и есть не буду, и пить не буду. И тебе не дам. Пока не скажешь. Как же ты решился? Ну, давай, давай! Рассказывай.
Звягинцев пожал плечами и смущенно улыбнулся:
- Послал записку в президиум. Не был даже уверен, что дойдет... Вот и все.
- Ну, знаешь!
Королев развел руками, потом взял бутылку, пошарил взглядом по столу в поисках штопора. Не нашел, зажал бутылку в своем большом кулаке, энергично покрутил ее, пока жидкость фонтанчиком не устремилась в горлышко, и резким ударом ладони о дно бутылки вышиб пробку.
- Сильно, - снова улыбнулся Звягинцев.
- А у меня батька извозчиком был. Гужевым транспортом владел в одну лошадиную силу. Так он с пробочником обращаться не умел. А ведь раньше бутылки настоящими пробками затыкали. Так что я с детства этот университет прошел.
Он налил коньяк в рюмки, посмотрел на Звягинцева, недоверчиво покачал головой и усмехнулся:
- Значит, говоришь, записку? Вынул блокнотик, черкнул пару слов, и все?
Звягинцев молчал.
- Но хоть кто ты есть - написал? - не унимался Королев. - Может, тебя за какого генерала приняли? Звание-то, звание свое указал?
- Давай выпьем, что ли, Павел Максимович, - сказал Звягинцев, внезапно почувствовав неимоверную усталость, и потянулся к рюмке.
- Нет, погоди! - воскликнул Королев и, быстро протянув руку, накрыл рюмку Звягинцева своей широкой ладонью. - Хочу уяснить. Ну скажи мне кто-нибудь, что Алешка Звягинцев первый в атаку кинулся, - поверю. Мину неизвестной конструкции собственноручно разрядил... Допускаю, вполне возможно. Но тут... Елки зеленые! Сталин! Нарком! Маршалы!.. И вдруг: "Слово предоставляется товарищу Звягинцеву, Ленинградский военный округ!" Я сначала и не понял: как будто все свое окружное начальство знаю, что, мол, еще за Звягинцев такой! Гляжу - мать родная - его превосходительство Алексей Васильевич по проходу шагает... Слушай, вот тебе слово мое даю: если б я в то время стоял, а не сидел, - ноги бы от страха за тебя подкосились!
Королев снова развел руками, потом тряхнул своей тяжелой головой и сказал:
- Ладно. Пьем. Поздравляю! Нет, погоди! - спохватился он и снова прикрыл рюмку Звягинцева ладонью. - Сначала самое главное. О чем тебя товарищ Сталин спросил?
- Ты же слышал.
- Слышал, слышал! Тут от одного факта, что лично его слова слушаешь, голову потеряешь. Всех ораторов записывал, а тут пропустил. Вот, погоди...
И Королев, повернувшись вместе со стулом, потянулся к своему планшету, лежащему на письменном столе, вытащил большой блокнот и стал перелистывать его, приговаривая:
- Так... Мерецков... Грендаль... Кузнецов... А где же ты-то у меня? А ведь я тебя пропустил, майор! Ей-богу, пропустил! Так за тебя переживал, что и не записал. Ну, это потом. А сейчас ты мне реплику товарища Сталина повтори. Ну? Только давай слово в слово.
И Королев вытащил вечную ручку из нагрудного кармана гимнастерки, отвинтил колпачок и, встряхнув ручку, приготовился писать.
- Слово в слово не помню, - сказал Звягинцев.
- То, что Сталин сказал, не помнишь? - с искренним недоумением переспросил Королев.
- Слово в слово не помню, - тихо повторил Звягинцев. - Я ведь тоже очень волновался... Погоди. Я, кажется, сказал, что у нас не хватало техники, чтобы...
- Я тебя не про то, что ты говорил, спрашиваю, - сердито прервал его Королев, - я слова Иосифа Виссарионовича записать хочу!
- Но я же об этом и говорю, - с неожиданным для самого себя раздражением сказал Звягинцев. - Когда я обо всем этом рассказал, он прервал меня и спросил: "А скажите, вы считаете, что инженерные части должны обладать..."
- Да не торопись ты! - с отчаянием воскликнул Королев. - Что я тебе, стенографистка, что ли! Давай медленнее. - Он локтем отодвинул в сторону тарелку с бифштексом, положил перед собой блокнот и приготовился писать. "А скажите..." - сосредоточенно водя пером по бумаге, повторил Королев.