- Доктор Хирт курирует в «Аненербе» исследования, связанные с человеческой психикой, - сказал он. - Гипноз, транс, медитации, наркотики… За самого доктора не поручусь, но знаю, что у него в штате есть пара сильных гипнотизеров. На всякий случай старайтесь не встречаться с ним взглядом, а при разговоре с глазу на глаз лучше всего нацепите темные очки.
Теперь лаборатория казалась Гегелю довольно зловещей.
Хирт прошел вглубь помещения и, обернувшись, поманил оберштурмбаннфюрера за собой.
- Вот, взгляните, - он указал на накрытый зеленым армейским брезентом ящик, стоявший на металлических подпорках.
- Это наш самый удачный на данный момент образец. Римский легионер эпохи Октавиана Августа. Убит при разгроме легионов Вара воинами Арминия. Останки, в довольно неплохом состоянии, были найдены в Тевтобургском лесу.
Театральным жестом Хирт скинул с ящика брезент. Гегель, ожидавший увидеть очередную кучу гниющих костей, брезгливо отстранился.
Ящик был сделан из хромированной стали. Толстый кабель в черной оплетке соединял его с негромко гудевшим трансформатором. Крышка у ящика была прозрачная, из дюймового армированного стекла.
Хирт щелкнул каким-то тумблером, и под крышкой зажегся слабый зеленоватый огонек.
- Взгляните, не бойтесь, у него довольно приличный вид. Гегель, пересиливая себя, заглянул в ящик. Там, судя по всему, было очень холодно - на стенках блестели кристаллики льда. За стеклом лежал человек. Не скелет, как можно было предположить, а скорее - замороженный труп: в короткой бороде серебрился иней, лицо застыло под тонкой корочкой льда.
Одет человек был в какие-то серые лохмотья, но у левого его бока лежал небольшой круглый римский щит-парма, а по правую руку - почерневший от времени меч.
- Это наш римлянин, - с гордостью проговорил Хирт. - Не правда ли, чудесный экземпляр?
- Где это он так подмерз? - подозрительно спросил Гегель. - Тевтобургский лес все-таки не Сибирь…
Хирт довольно усмехнулся.
- Еще две недели назад он не сильно отличался от тех скелетов, что вы видели в подземелье. Разве что череп был поцелее.
- Хотите сказать, что мясо ему на кости нарастили вы? Как доктор Франкенштейн своему монстру?
Хирт кивнул.
- Именно. Сила Од соединилась с органическими останками, в результате чего произошло телесное воскрешение.
- Но почему вы запихнули его в этот ящик? Сами же говорили, что воскрешенные ведут себя, как люди - едят, пьют…
- Не как люди, - перебил Гегеля доктор. - Скорее, как растения. Едят, если им положить в рот пережеванную пищу. Пьют, если поить их из трубки. Но этот… этому нам удалось вернуть душу.
- Неужели? - вежливо удивился Гегель.
- Да, Вайстор сумел!. К сожалению, вернуть душу оказалось легче, чем удержать ее в теле. Как только две субстанции соединились, началось стремительное разложение оживленной силой Од плоти. Чтобы сохранить тело, я был вынужден заморозить этого прекрасного легионера.
Некоторое время Гегель с интересом всматривался в ящик.
- А как вы поняли, что душа вернулась в тело?
- Ну, это было очевидно. Взгляд стал осмысленным, затем он заговорил…
- По-немецки?
Хирт посмотрел на него укоризненно.
- На латыни, естественно. Однако очень скоро ему стало плохо, поэтому эксперимент пришлось прервать.
Гегель постучал по стеклу согнутым пальцем и отошел от ящика.
- Какая жалость, что этот эксперимент нельзя повторить, - сказал он. - Впрочем, я все равно не вижу, чем этот достойный сын Рима мог бы помочь моим поискам.
Хирт пожал плечами.
- Вы правы, оберштурмбаннфюрер. Ничем. Но зато вы могли бы изменить свое отношение к «Аненербе».
- И что бы это мне дало?
- Без «Аненербе» у вас не получится ни-че-го, оберштурмбаннфюрер. Мы занимаемся поисками уже много лет, а потому знаем об этих удивительных предметах гораздо больше, чем любая другая организация на земле.
- Ну так поделитесь со мной своими знаниями, черт возьми! Для того я сюда и приехал.
Хирт покачал головой.
- Вы не понимаете. «Общество изучения наследия предков» не контрразведка и не партийная канцелярия. Мы не предоставляем информацию по первому требованию или по запросу. Даже если бы нас попросил сам фюрер.
- Даже так? - прищурился Гегель.
Хирт ничуть не смутился.
- Наши знания - это мощное оружие, - тихо сказал он. - Орудие обоюдоострое, которое может принести пользу, а может - великий вред. Я бы не хотел бы причинить вред, оберштурмбаннфюрер.
Гегель помолчал. Прошелся вдоль стеллажей со стеклянными колбами, остановился у одной из них и долго стоял, рассматривая человеческий эмбрион, помещенный в формалиновый раствор.
- Вас надо понимать так, доктор, - произнес он, наконец, - что никаких сведений о ленинградском ученом и его артефакте вы мне не дадите?
Хирт с виноватой улыбкой развел руками.
- Увы…
Оберштурмбаннфюрер Гегель кивнул. Чуть помедлил, а потом взял со стеллажа колбу с эмбрионом.
- Вот что, доктор. У меня чертовски мало времени. Я еще на вокзале сообщил вам, что именно мне от вас нужно. Вместо этого вы водите меня по каким-то подземельям, показываете выжившего из ума Вилигута, рассказываете сказки о воскрешенных мертвецах, а в качестве решающего довода демонстрируете замороженного покойника. Я не ученый и не мистик, доктор. Я офицер Главного управления имперской безопасности. То, что мне нужно узнать, я узнаю в любом случае. У вас есть выбор - рассказать мне все, что вы знаете о русском археологе и его предмете добровольно или сделать это по принуждению. Поверьте, я умею быть убедителен.
- Вы мне угрожаете, оберштурмбаннфюрер? - голос Хирта едва заметно дрогнул. - Вряд ли вы добьетесь своей цели, действуя грубой силой…
- Неужто? - спросил Гегель. - Мое дело предупредить.
С этими словами он уронил колбу на пол и тщательно растоптал эмбрион начищенным до блеска сапогом.
- Понятия не имею о ценности данного экземпляра, и потому буду, любезный доктор, без разбора уничтожать все, что увижу в лаборатории - до тех пор, пока вы от всей души не пожелаете ответить на мои вопросы.
Хирт побледнел, на лбу его проступили крупные капли пота. Гегель, напротив, чувствовал себя превосходно - наконец-то он дал волю давно копившемуся гневу, который он испытывал по отношению к этому напыщенному болвану.
- Ну так как, доктор? - оберштурмбаннфюрер рассеянно взял с полки еще одну колбу. - Вы по-прежнему считаете, что я недостоин быть посвященным в ваши тайны?
- Вы ошибаетесь! - выкрикнул Хирт. - Если бы вы были недостойным, я не отвел бы вас в Храм и не показал Великого Обряда! Дело совсем в другом! Вы не понимаете того, что видите, а не понимаете потому, что не верите!
Звон бьющегося стекла заставил его умолкнуть на полуслове. Хирт попытался было поймать взгляд контрразведчика, но темные очки защищали Гегеля не хуже рыцарского шлема.
- Разумеется, верю, - мягко сказал Эрвин. - Верю в то, что вижу. А вижу я следующее: вы со своим сумасшедшим Вайстором отлично тратите на совершенно безумные проекты реальные, живые деньги. Деньги германской нации. И не в мирное время, заметьте, а в тяжелую для Рейха годину, когда на счету каждый пфенниг. А это пахнет саботажем, мой дорогой доктор. В лучшем случае.
- Рейхсфюрер не позволит… - начал Хирт, но Гегель поднял палец, и доктор замолчал.
- Что вы скажете, если РСХА начнет проверку деятельности Аненербе? Обычную, бухгалтерскую, у нас ведь тоже есть бухгалтеры. Как насчет небольшого аудита, а, доктор? Я вполне могу вам это устроить. И устрою, клянусь Богом!
- Делайте, что хотите, - сказал Хирт безучастно. - Вы меня не слышите. Я не отказываюсь выполнить вашу просьбу, я просто не могу это сделать, потому что вы не готовы поверить…
- Экий же вы зануда, доктор, - вздохнул Гегель, подошел к стальному ящику и приготовился вырвать из трансформатора кабель.
- Не смейте!
Крик Хирта был похож на визг раненого зайца.
- Это уникальный экземпляр! Вы не можете погубить его!