Если бы Гумилев попал в любимую им среднеазиатскую пустыню с резкими перепадами между дневным зноем и ночным холодком, шок был бы не так велик. Но тут, в разомлевшем от июльской жары Подмосковье, можно было выйти ночью на террасу в одних трусах - и долго стоять, ощущая голой кожей теплый ветерок. И чувствовать себя сбежавшим из замерзшего ада грешником. Кого там Данте помещал в последний круг своей преисподней, в ледяное озеро Коцит? Предателей?
Он, Лев Гумилев, вроде бы никого не предал. Ему предложили свободу, не требуя ничего взамен - и он согласился. А кто бы отказался на его месте?
И все же покоя в душе не было. «Не требуя ничего взамен» - лукавство, самообман. «Вы должны остановить войну, Лев Николаевич» - вот что от него потребовали, и вот на что он ответил согласием, хотя и знал, что это невозможно. «Вы должны поднять гору Эверест!» «Вы должны превратиться в голубя и взлететь на колокольню Ивана Великого!» Есть, товарищ капитан! Разрешите выполнять, товарищ капитан?
Впрочем, товарищ капитан и сам не знал, каким образом бывший ЗК Норильсклага будет выполнять поставленную перед ним задачу. Всю дорогу до Москвы Лев пытался разговорить его, но капитан Шибанов лишь отшучивался и переводил беседу на другую тему. На аэродроме они расстались: Шибанов сдал Льва низенькому полному кавказцу, потевшему в мешковатом траурного цвета костюме, сел на мотоцикл и укатил, обдав на прощанье синим бензиновым выхлопом. Кавказец Льву представляться не стал, молча махнул пухлой ладонью в сторону автомобиля - садись, мол.
в недрах черного ЗИС-101 со шторками на окнах пахло табаком и офицерским одеколоном. С обоих боков Льва стиснули молчаливые мужики в штатском, но с лицами прапорщиков. Обстановка явно не располагала к разговорам, и Гумилев счел за лучшее воздержаться от вопросов.
Ехали долго. У Льва затекли зажатые штатскими руки. Наконец, машина остановилась, и траурный кавказец, сидевший впереди, обернулся к Гумилеву.
- Сейчас с тобой говорить будут, - сказал он с сильным акцентом. - Отвечай четко, только по делу и только правду. Если будешь юлить…
Он скорчил брезгливую гримасу и замолчал. Прапорщики синхронно открыли дверцы и вылезли из машины. В салоне
ЗИСа сразу стало просторно.
Гумилева привезли на какую-то дачу. Высокие сосны качались в неправдоподобно голубом небе - он уже и забыл, что у неба бывает такой цвет. В траве стрекотали кузнечики, в кустах тенькали жизнерадостные пичужки. Сама дача была двухэтажной, в псевдоклассическом стиле, с тяжелым фронтоном и узкими, похожими на бойницы окнами. К дому вела посыпанная крупным гравием дорожка. Кавказец, на ходу снимая брезгливо-высокомерную маску и быстро натягивая почтительно-угодливую, мелкими шажками засеменил по ней к дверям. Льву он напоминал похоронного агента из прошлых времен.
- Пошел, - равнодушно сказал Гумилеву один из прапорщиков.
На крыльце показался человек - плотный, с крупной головой с большими залысинами, в круглых очках на хищном мясистом носу. Лев узнал его сразу же - это был Лаврентий Павлович Берия, нарком внутренних дел. «Похоронный агент» подскочил, начал что-то объяснять - Берия отстранил его ленивым жестом руки.
Гумилев шел к нему навстречу, с интересом разглядывая сильное, похожее на римские скульптурные портреты времен
Империи, лицо. Не дойдя пяти шагов, он остановился и по лагерной привычке убрал руки за спину.
- Гумилев? - спросил Берия.
- Так точно, товарищ… - тут Лев запнулся, потому что ЗК не имел права произносить это слово. С другой стороны, обращаться к Берия «гражданин начальник» тоже было довольно глупо. В конце концов, решив, что с сегодняшнего утра он уже свободный человек, Лев продолжил:
- Товарищ народный комиссар внутренних дел.
Берия усмехнулся, оценив происходившую в собеседнике внутреннюю борьбу.
- Это хорошо.
Непонятно только, что хорошо. Что Гумилев? Что не побоялся и назвал его «товарищем»?
- Знаешь, зачем тебя из лагеря вытащили?
Опять ловушка. Что тут ответишь? «Никак нет?» Ну и отправляйся обратно. «Так точно!» Ну, доложи, в таком случае.
- В общих чертах, товарищ народный комиссар внутренних дел.
Берия сморщился, а похоронный агент сделал страшные глаза. Видимо, именно это он и имел в виду, когда предупреждал, чтобы Гумилев не смел юлить.
Лев решил исправить ошибку.
- Товарищ капитан сказал, что я должен остановить войну. Но не уточнил, каким образом.
Берия расхохотался.
- А ты ждал, что он тебе тут же все расскажет? Артист!
Гумилев терпеливо ждал, когда иссякнет приступ начальственного веселья. Берия отсмеялся, снял очки, протер их мягкой тряпочкой и водрузил назад.
- Ты знаешь что-нибудь о предметах, изображающих различных зверей? Предметах, изготовленных из металла, похожего на серебро?
К такому вопросу Лев был готов.
- Я нашел один такой предмет в Туркестане. Это была фигурка попугая.
Глаза- маслины за круглыми стеклышками цепко прищурились.
- У него были какие-нибудь особые свойства, у этого Попугая?
- Да, товарищ народный комиссар. Когда я носил его с собой, я мог понимать любые языки и свободно говорил на них.
- Где он сейчас?
- Не знаю. Его отобрали у меня при аресте. Это было семь лет назад.
Берия опять досадливо поморщился.
- Что ты знаешь о других похожих предметах?
- Ничего, товарищ народный комиссар.
- Ничего?
В вопросе явно слышалась угроза. Лев понял, что вновь допустил ошибку.
- Почти ничего. Я, конечно, заинтересовался свойствами предмета и стал искать в источниках сведения о подобных артефактах. Кое-что я нашел, но это легенды… сказки.
- Что за легенды? - Берия смотрел на него, не отрываясь.
- У меркитов… это такой народ монгольского корня… есть легенда, что Чингисхану помогал Железный Волк, зашитый в подкладку его шапки. Якобы этот Волк делал своего хозяина непобедимым в бою. Но меркиты ненавидят Чингисхана, ведь он истребил их племя почти до последнего человека. Может быть, это просто попытка оправдать собственное поражение…
- Если бы он действительно истребил их до последнего человека, - в голосе Берии появилась непонятная задумчивость, - то сказки рассказывать было бы некому.
- Кое-кто все же уцелел. Потомки меркитов смешались с калмыками…
- С калмыками? - взгляд наркома стал жестким. - Ты ничего не путаешь?
- Тотемное животное калмыков - волк, - ответил Гумилев. - Но два клана, ведущие свое происхождение от меркитов, никогда не поклонялись волку.
- И где сейчас этот Железный Волк?
- Видимо, похоронен вместе с Чингисханом. Гробницу ищут много веков, но она слишком хорошо спрятана. Говорят, Чингисхан приказал убить всех, кто строил усыпальницу, а саму ее повелел засыпать землей. Потом специальный отряд воинов порубил и заколол тех, кто расправился со строителями. Третий отряд расстрелял мечников из луков. Лучников отравили на обратном пути. Что случилось с отравителями, не знает никто; тайна могилы Чингисхана скрыта надежно.
Берия одобрительно покивал.
- Предусмотрительный был человек. Это все, что тебе удалось узнать?
- Нет, - поколебавшись, ответил Лев. - Я нашел упоминания о существовании древнего манускрипта, озаглавленного «О владельцах артефакций и Царстве Божием», авторство которого приписывают чуть ли не Блаженному Августину. В этом трактате почти наверняка имеются истории о волшебных предметах. К сожалению, он недоступен, так как хранится в библиотеке Ватикана.
- Точно больше ничего не можешь мне рассказать? - прищурился Берия. - А про карту?
- Карту, которую я нашел вместе с Попугаем? Она была зашифрована, и я не смог подобрать ключа к тайнописи.
Нарком презрительно фыркнул.
- Но хоть какое место было изображено на этой карте, ты понял?
Гумилев внезапно обнаружил, что вспотел - не от жары, в тени сосен было прохладно - а от физического ощущения жестокой силы, исходившей от собеседника.