Представляя свою книгу
Мы обязаны знать и помнить.
Так порой случается. Зацепит какая-то мысль или тема и долго не отпускает. Не отпускает, пока не переживешь ее, не перестрадаешь, не перемучишь, не выложишь на чистый лист бумаги, не сложишь рукопись в очерк, рассказ или документальное повествование. Так однажды получилось и со мной.
В середине восьмидесятых годов прошлого века на одной из встреч с блокадниками услышал я рассказ о том, как после прорыва блокады юных ленинградцев возвращали их родителям. В городе Кирове тогда был сформирован специальный детский эшелон. Ребятишек в дороге сопровождали взрослые воспитатели. В основном из вятских. Естественно, оповестили заранее и родителей: когда, в какой день и час прибудут в город на Неве их дети… И вот на перроне вокзала целое столпотворение встречающих. Поезд останавливается. Из вагонов начинают выходить малыши. И тут к полной неожиданности прибывших практически весь перрон, все взрослые — эти мужественные и стойкие ленинградцы-блокадники — опускаются на колени, отдавая дань бесконечной признательности и благодарности вятским женщинам за то, что в страшную военную годину они сберегли и сохранили их детей.
Памятный потрясающий эпизод.
Много у меня было встреч за последнее время с ленинградцами, которые в детстве были эвакуированы в Кировскую область. Кто-то из них со временем вернулся на родину, кто-то остался. Но все эти люди с неизменной теплотой и волнением говорили о душевном отношении к ним со стороны местных жителей. А еще со слезами на глазах вспоминали о блокаде — о немыслимых страданиях и человеческой стойкости, о страшной бесконечной дороге в эвакуацию. Пронзительны, незабываемы были их рассказы.
Прочтите «Блокадных девочек» внимательно, вдумчиво, неторопливо, переживите книгу сердцем и душой.
Каждый из нас должен знать и помнить, какую страшную войну в середине двадцатого века перенесло, перемогло старшее поколение.
Мы просто обязаны это знать и помнить!
На то мы и люди!..
Виктор Бакин
Блокадные девочки
Документальная повесть
Они не были солдатами…
(вместо предисловия)
Скорый поезд притормозил в Котельниче.
Сквозь подернутое морозцем стекло вагона я цеплял взглядом окружную территорию вокзала, где по левую руку, на крутом взгорке, на очищенном от снега малом пятачке, к которому вели от железнодорожного полотна несколько пологих ступенек, траурным черным прямоугольником встали гранитные плиты, а над ними под порывами январского ветра чуть покачивался под белой аркой-звонницей горящий золотом медный поминальный колокол.
Мемориал памяти погибшим по дороге в эвакуацию.
2768 фамилий…
От мала до велика…
Они не были солдатами, но их жизни унесла война…
Русские, эстонцы, латыши… Мирные жители западных регионов великой страны…
Поезд постоял с минуту, а потом медленно, словно нехотя, через силу, поплыл в сторону моста, все жестче постукивая колесами по рельсам, все стремительнее набирая ход. А я все высматривал исчезающий в дымке непогодного зимнего дня скромный мемориал, вспоминая встречи с жителями стойкого города Ленинграда, большинство из которых было вырвано из блокады и вывезено на Вятку именно по этой северной железнодорожной ветке…
Подумаю о Великой Отечественной, и один эпизод непременно всплывает в памяти, один короткий отрывок из множества прежде прочитанных книг и услышанных воспоминаний — пронзительный, по-детски бесхитростный — начинает бередить сердце томительным холодом.
«…На Новый 1942 год нам выдали по карточкам вместо хлеба по маленькому кубику соевого шоколада. Бабушка лежала уже недвижимая в кровати, но мама и ей сунула в рот этот маленький кусочек. В новогоднюю ночь бабушка умерла, а шоколадка так и осталась у нее, зажатая зубами. Мы перенесли бабушку в другую комнату и положили на стол. Я очень боялась войти в эту комнату, но брат не побоялся ночью войти туда и вытащить у бабушки изо рта шоколадку.
Через день к нам пришла тетя Тина, жена маминого брата, привезла на санках дядю Женю, чтобы бабушка могла проститься с сыном. Узнав, что и бабушка умерла, мама с тетей Тиной решили положить их в одностворчатый шкаф, который стоял в прихожей, и вдвоем повезли их на санках на пустырь, который находился на Голодае Васильевского острова. Там рыли траншеи недалеко от школы, в которые хоронили штабелями трупы. Мама отдала бабушкину хлебную карточку могильщикам, чтобы при ней в могилу положили бабушку и дядю Женю…»