Но когда люди семейные — как-то теплее. Одиночкам выжить было сложнее.
Помню, окна были заклеены ленточками. Крест накрест. Зачем? Мама так объясняла: «Если бомбят, и взрывная волна ударит — осколки стекла далеко не разлетятся. Меньше вероятность ран…»
И голод, конечно, помню. Что всегда хотелось есть. Ноу нас мама работала в столовой госпиталя. Далеко — 6 трамвайных остановок. Но все равно придем к ней, чай попьем с наслаждением. И так он вкусно пахнет — ох!
Когда Бадаевские склады спалили — там сахар плавился. Вместе с землей, с углем его собирали. Потом смешаем с водой — вкусно. И маленько давали нам хлеба. 125 грамм на день. И этот хлеб еще делили пополам, чтобы сразу все не съесть. Утром — половинку, и половинку — вечером. Вот такой кусочек — маленький. И то ведь не чистый хлеб был. Всякие вставыши.
Эвакуация — это особая история. Брат у меня от этого и заикался маленько. Осталось на всю жизнь.
Когда нас эвакуировали и на поезд все лезли — суматоха страшная: кто как успеет вперед, кто как сумеет. Все с чемоданами, с узлами, со свертками… Мы-то успели в вагон забраться, а Володя почему-то нет. Приотстал. А уже немцы набежали на станцию, и один фриц его даже схватил. Мама выскочила тогда, силой вырвала. А поезд уже гудки подавал, движение начинал. И как-то выбрались, каким-то чудом. Потом мне на ногу поставили чемодан. Не наш, чужой. И я как завизжу на весь вагон. Снова всех переполошила. Потом еще несчастье — поезд разбомбило. Тоже испытание. Так и добирались до Вятки. Где-то даже пешком, лесными тропами.
В Вятку, на родину папы, мы приехали летом 42-го.
У папы вообще в это время серьезные проблемы начались. Отчет он сдавал или что-то там, на работе не сошлось — точно не знаю. Но куска мыла не хватило. И его судили и посадили. В тюрьму. Закусок мыла. И он сидел год или два. А мы маялись, как квартиранты жили, с жильем было совсем плохо. В бывшей конюшне, переделанной под дом, кое-как устроились. Да и мама уже серьезно болела. Голод блокады сказался, и она заболела туберкулезом. И нам не разрешали с ней общаться, чтобы не заразиться. И вот она в больнице, мы дома одни.
А потом по зиме она умерла.
После войны в Ленинграде Валерия Васильевна Зотова так ни разу и не побывала. Хотя хлопотала поначалу, делала запросы: «Мы жили на Красноармейской улице, как нам старую жилплощадь вернуть?..» В ответ приходили отписки. Мол по указанному адресу семья Прозоровых перед войной и в блокаду не проживала. Отступилась в итоге: бесплодны поиски. Уже много позже после долгих трудов правды наконец-то добьется брат Володя. Но квартиру вернуть было все равно нереально.
С юных лет работала Валерия Васильевна на шубо-овчинном заводе. Сначала в сушильном отделении, потом в меховом. Особого образования нет, поэтому подсобной рабочей, затем как транспортировщица.
Так год за годом и жизнь прошла. Здоровья не стало, ноги отказывают. Потому на приглашения выступить в школах теперь отказывается.
Но все же она не сдается. Когда есть силы, выбирается бывшая блокадница в свой маленький садик-огородик, разбитый прямо под окном. А по выходным в церковь ходит. Все на людях, все веселее.
Посиди-ка одна в четырех стенах.
Блокадный Ленинград. Хроника
Апрель 1942 г.
Состоялся первый концерт театрального сезона.
С середины сентября 1941 г. по 15 апреля 1942 г. из города было эвакуировано 659 тысяч человек. Открылись специальные столовые для больных дистрофией, в которых получили питание около 260 тысяч человек.
Май 1942 г.
В блокадном городе на стадионе «Динамо» состоялся первый футбольный матч.
9 мая при артобстреле погибли 13 детей из детсада фабрики имени Урицкого.
22 мая введено дополнительное питание для рабочих, которые перевыполняли нормы выработки. Оно состояло из 50 граммов мяса или рыбы, 50 граммов крупы, 10 граммов жиров и 100 граммов хлеба.
За пять месяцев 1942 года в блокадном городе было открыто 85 новых детских домов, приютивших в общей сложности 30 тысяч детей.
Июль 1942 г.
На экранах города демонстрируется картина «Ленинград в борьбе».
Открылась выставка работ ленинградских художников на темы Великой Отечественной войны. Выставлено около двухсот произведений.
Хождение по мукам маленькой девочки
…Проговорили мы более трех часов. И как-то незаметно пролетело это время.