— Не пощадим своих жизней за правое дело! Смерть шакалам!
Над Дарго взвилась красная сигнальная ракета, отразившись в низких тучах бледной шевелящейся медузой. Банда, разбившись на мелкие группы, в полной тишине пошла по посёлку наводить страх, ужас и сеять смерть. Не жалея своих жизней во имя Аллаха.
Учителя Фирдоуса с супругой убили легко, они не оказали никакого сопротивления. Фирдоус, казалось, совершенно не был напуган и только спросил:
— За что?
Весомый аргумент в таких случаях, когда дело касается своих земляков, был всегда наготове:
— Так нужно Аллаху!
Все бандиты были либо в масках, либо в полотенцеподобных головных покрывалах, плотно закрывавших лица на арабский манер. Дети в доме отсутствовали, так что риск быть через годы узнанными и отомщёнными полностью отпадал.
Первым делом зарезали супругу. Когда резали учителя, он молился, осыпая головы бандитов проклятиями и небесной карой:
— Мои дети убьют собаку на могиле ваших предков! (Одно из ужасных проклятий).
Когда дело было закончено, и всё ценное в доме собрано, на северной стороне посёлка прозвучали длинная автоматная очередь и разрыв гранаты. Бандиты в суеверном страхе переглянулись.
Как выяснилось позже, при подходе к дому Джамала, он уже ждал бандитов. Возможно, в самый последний момент его всё-таки кто-то предупредил. Увидев в свете слабой зарождающейся луны силуэты вооружённых людей, по хозяйски идущих по дороге, он выдал из окна своего дома длинную очередь из автомата. Группа, под штрихом трассера, упала на землю, в окно влетела шипящая граната. Джамала ударной волной отшвырнуло к стене и он потерял сознание. В тот же момент бандиты ворвались в дом.
Пока двое отрезали голову хозяина дома, остальные нашли троих оглушенных и напуганных детей, которых тут же умертвили, чтобы не оставлять себе на будущее кровников. Супругу не нашли, но когда стали выходить со двора, кто-то услышал будто щенок где-то рядом поскуливает. И этот кто-то, взбрело же ему в голову, пошёл искать этого щенка.
Оказалось, в маленьком дворовом домике забилась в угол супруга Джамала и там от ужаса подвывала, как в кошмарном сне не имея сил закрыть рот. Бандит молча схватил её за волосы, выволок на улицу и прикладом автомата рубанул по голове. Тело безвольно свалилось на землю. Её изнасиловали. После чего, ещё не пришедшую в сознание, полоснули по горлу ножом.
Утром, где-то часов в десять, когда плотный утренний туман уже начал рассеиваться, отрядный «Урал», в сопровождении десятка бойцов, медленно проезжал по тихому посёлку. Неподалеку от изгороди поселкового кладбища на шестах, воткнутых в землю, висели окровавленные головы учителя и Джамала.
Есть такая избитая, банальная, но до ужаса точная фраза. Братоубийственная война не имеет никаких законов и не выясняет кто прав а кто виноват. Зато она безошибочно показывает, кто есть зверь, а кто человек.
Сухари
«Хлеб наш насущный дай нам на сей день…»
(Из молитвы «Отче наш»)Самый простенький войсковой сухпай представляет из себя небольшую картонную коробку, в которой находятся: чай в пакетиках, сахар в пакетиках, банка «красной рыбы» (килька в томатном соусе), иногда так называемый «Курск» (шпроты в масле), пакетик лимонной кислоты, банка тушенки и банка перловки с тушенкой. Завершает скромный кулинарный ансамбль несколько прожаренных сухарей в бумажном клееном пакете и несколько салфеток. Из этого набора пользовалась спросом в основном только тушенка.
Есть и так называемая «лягушка» — пластмассовый контейнер зеленого цвета, — верх гастрономического изыска кухни министерства обороны, в котором есть все, что необходимо на суточный прожиток. Даже таблетки сухого спирта с металлической подставочкой для разогрева консервов и различные крутые сладкие вещи и витамины. Но и там сухари замаскированы под названием «сухарики армейские» и представляют из себя обыкновенные галеты.
Раз в месяц из Ханкалы подвозят на машинах или вертолетах центроподвозом продукты. Мука и сахар мешками, консервы коробками, колбасу и мясо килограммами. Масло сливочное и растительное, бочонки с животным жиром, которым в основном мазали верх палатки, чтобы не гнила от дождей, соль, спички и, как писали при Петре I, «протчая и протчая».
Хлеб договорились выпекать в хлебопекарне батальона ВВ. Половина на половину. То есть из всей муки половина хлеба — отряду. Да еще и растительное масло впридачу. Вполне хватает, да еще и с избытком. И при этом все довольны. Не сухари же грызть.
По утрам, обычно часам к восьми, к первому посту подходят маленькие, неразговорчивые и сопливые детишки с трёхлитровыми банками парного молока. Человек с ружьём спрашивает: