— Господин Fred у себя в каморке, изволят отдыхать, – охранник наклонился и повел Geoffrey к начальнику. — Осторожно, здесь ступенька.
«Мое дело сдать с рук на руки, а дальше – пусть сами разбираются.
Мне за это принц не платит!» – охранник проводил торговца, а затем вернулся на свой пост у ворот.
— Принц сказал, чтобы я пришел на закате сюда, и вы отдадите мне за него пятьдесят песо и один крузейро, — Geoffrey сразу приступил к делу. – Плюс еще штраф.
— Пятьдесят песо и один крузейро? – начальник стражи Fred осматривал торговца, перекатывался с пятки на носок, задумчиво чесал бороду. – Принца сейчас нельзя беспокоить, он наблюдает.
— Принц сказал, чтобы я получил деньги без него.
— Без него? А я здесь причем? – Начальник стражи потрогал кольцо на пальце торговца. – Сапфир настоящий?
— Настоящий сапфир, – Geoffrey почувствовал тепло руки начальника охраны, задрожал. – Мне нужны мои деньги! – Переселил себя, потому что сначала – деньги, а потом любовь.
— Деньги у нас выдает казначей, господин Curtis.
Его покои в саду, прямо по дорожке, а потом два раза направо. – Начальник стражи также избавился от Geoffrey, как и его подчиненный охранник.
— По дорожке в саду два раза направо? – Geoffrey понял, что больше от начальника охраны ничего не добьется, особенно денег.
Мечта о деньгах начала постепенно отдаляться.
Разумеется, Geoffrey заблудился в огромном саду.
Он несколько раз спрашивал дорогу у рабов и рабынь, они отвечали холодно, неохотно, даже дерзко.
Наконец, Geoffrey нашел покои казначея принца.
— Господин казначей Curtis отсутствует, – раб в яркой одежде всех цветов радуги недобро посмотрел на Geoffrey.
— Дружок, все мы отсутствуем, но когда-то нужно присутствовать, – Geoffrey схватил раба за ухо, наклонил к своему животу. – Я подожду твоего господина на диване.
Надеюсь, ты меня пустишь внутрь, раб? – В голосе Geoffrey появились неприятные сладкие нотки.
«Мне то, что, – раб почувствовал прилив боли в покалеченном ухе. – Curtis где-то шляется с девками, пьет розовое вино, а я за него должен бесплатно отвечать.
Да хоть черти их сожрут – с господином Curtis и его клиентами», – раб посторонился и пропустил Geoffrey в диванный зал.
Geoffrey устроился на мягких подушках и приготовился ждать хоть вечность.
Ждать вечность Geoffrey устал через час, через второй час его стало все раздражать, около полуночи Geoffrey понял, что сойдет с ума.
Появился тот самый раб казначея.
— Господин, не будете ли вы так милостивы, поднять ноги? – раб подметал пол, и что удивительно, умудрялся поднять тучу едкой пыли.
«Наверно, подлец, специально извозил веник в пыли, чтобы мучить меня», – Geoffrey все же послушно поднял ноги.
— В это время года павлины необычайно много гадят, – раб совочком из-под ног Geoffrey сметал помет павлинов. – Птицы – не люди. – После столь мудрого замечания раб еще пустил пыли, чем окончательно взбесил Geoffrey.
Торговец выхватил у раба метлу, переломил ее о колено:
— Где твой господин казначей? – вопль Geoffrey потряс шатер.
— Я человек маленький, мне не докладывают, – в глазах раба сверкали молния торжества.
Все же он досадил ночному господину.
Geoffrey выскочил в сад, пробежал в рощу, справил малую нужду, затем прислонился к дереву.
— Все против меня, а началось с блондинки.
Вроде ничего она не делает плохого, не говорит даже без языка, а бед натворила – выше моего понимания. — Geoffrey злобно ударил кулаком по стволу дерева.
Посыпались сочные спелые растревоженные персики.
Почти сразу же за ударом появился старик с длинной бородой, в халате и с топором в руках.
— Кто ворует персики в саду Принца Persia? – сторож попытался изобразить суровость, но старческий голос дрожал. – Я сторож, и не позволю никому воровать персики без моего разрешения.
— Никто не ворует, – Geoffrey противно оправдываться перед стариком сторожем, но приходится. – Я жду казначея.
— Почему ты мне не отвечаешь? – сторож приложил руку к уху. – Говори громче, я плохо слышу.