Ты бы тоже не полюбил меня тогда, если бы я не была богатой принцессой.
Мужчины слетаются на принцесс, как мухи на мед! – Gertrude нервно засмеялась, отпила из хрустального флакона, который извлекла из кармана. – Ты вернулся ко мне, ищешь моих взглядов только потому, что я прежняя принцесса.
Если бы ты нашел меня нищей, в подворотне, с бородавками по всему лицу и седыми волосами, то ты бы, возможно, бросил мне монетку, но не более, а потом сбежал бы.
Не мучай свою память.
Да, я сейчас люблю тебя искренне, люблю твои деньги, твое положение, и твое тело, которое подстроилось под положение и деньги.
Разве важно, за что любят? – Gertrude обмахивала Dionisius веером. – Тебя в глаз муха попала?
— Да, мои слезы из-за мухи в глазу, – Dionisius вытер покрасневший глаз. – Грудь моя разрывается от боли.
Что же мне сейчас делать?
Ты выглядишь великолепно в правильно подобранной пудре и одежде. – Dionisius поднял подбородок и откровенно изучал принцессу, облизывал ее взглядом.
— Ты думаешь о том, что хорошо, что я сейчас не жалкая попрошайка, а величественная женщина, – Gertrude обняла Dionisius.
— Мою грудь теперь заполняет нежность, и я ничего не желаю думать.
Хотя нет, один всего лишь вопрос… Принцесса Gertrude, за время нашей разлуки у тебя были мужчины?
Или ты пятьдесят лет хранила мне верность? – К щекам Dionisius прилило море крови.
— Хранила ли я тебе верность пятьдесят лет? – принцесса с недоверием смотрела на взволнованного Dionisius, думала, что он шутит. – Я вижу, что ты смущен.
Dionisius, я принцесса, а у принцессы множество поклонников и желающих добиться моего расположения, особенно, когда я страдаю.
«Неужели, Dionisius настолько мило наивный? – принцесса приподняла брови. – Я лгу всем и всегда, потому что при королевском дворе нужно лгать постоянно.
И что, я не могу один раз солгать ради любви?
Dionisius искренне волнуется и ждет, моего доброго ответа.
Порадую бывшего пылко влюбленного в меня юношу». – Конечно, Dionisius, я все эти годы хранила тебе верность.
Ни любовников, ни мужа у меня не было. – Gertrude произнесла и порадовалась, что обманула.
Глаза Dionisius загорелись настолько неистраченной любовью, что из них брызнули искры.
— Добрый день, принцесса, – паж Малыш Barbie поклонился Gertrude. – Добрый день и до встречи на балу.
Бал, уже начался.
Все ждут первую пару, вас, принцесса, вас и вашего нового избранника.
А я пошел завтракать, время принимать пищу. – Малыш Barbie незаметно исчез.
«Идиот! Зачем сказал «вашего нового избранника»? – принцесса тяжело дышала, пряталась восстановить нормальный ритм сердечной мышцы. – Но, кажется, влюблённый в меня Dionisius, не обратил внимания на слова пажа».
— Дорогой, пойдем в первой паре на бал, – принцесса сжала руку Dionisius и заставила себя улыбнуться.
— Да, действительно, я за этим и приехал во дворец в карете, – на этот раз соврал Dionisius.
Он задумал отомстить принцессе с помощью своей подруги блондинки Virginie.
Но сейчас уверял себя, что ни о какой месте не думал. – Может быть, мы станцуем с тобой позе, в уединенном месте?
Я не очень хорошо танцую.
— На балу не нужно танцевать, нужно значительно поднимать ноги и голову, – принцесса смотрела в фиолетовое от смущения лицо Dionisius, на душе у нее скребли кошки.
«Я ничего не чувствую к Dionisius.
Либо мой возраст почтенный не позволяет уже увлечься со страстью.
Либо Dionisius не тот, кто мне нужен сейчас.
Либо бесконечная череда моих любовников и мужей, с которыми я забавлялась, а потом за ненадобностью травила их ядами, отбили у меня желание любить кого-либо.
Вот и сейчас я смотрю на наивного Dionisius, а в голове уже мелькают яды, которые я подсыпала ему в вино. – Принцесса Gertrude закашляла. – Стоп, милая!
Должен же быть хотя бы один живой человек, с которым я хочу провести старость.
Dionisius искренне меня обожает, уже пятьдесят лет любит, поэтому он достоин, чтобы я его не отравила после бала».