— Да любимая, я станцую, как ты захочешь, – Dionisius закрыл лицо руками. – Gertrude, я назвал тебя любимой.
Может быть, мне не стоило так называть тебя?
Как хочешь, чтобы я называл тебя по утрам?
— Любимая – именно то слово, которое я бы хотела от тебя слышать. – Принцесса поцеловала Dionisius в сухие губы.
Ее губы не менее сухие, поэтому раздалось шуршание поцелуя. – Если бы ты знал, чего ты избежал, когда назвал меня любимой. – Принцесса решительно взяла Dionisius под локоть.
Она решила, что в ближайшее время не будет убивать Dionisius. – Старый друг лучше новых двух. – Принцесса произнесла глубокомысленно, тут же обругала себя, что сказала «лучше новых двух», потому что новых она собиралась коллекционировать и дальше.
Но Dionisius настолько поглощен любовью, что не видел дальше носков своих туфель.
Принцесса не была бы принцессой, если бы не задала важный для всех женщин вопрос.
— Dionisius, признайся честно в ответ на мое откровение: у тебя есть жена или любовница?
Я не спрашиваю о прошлом, вы мужчины – проказники.
Ни одной юбки не пропустите. – Принцесса погрозила Dionisius пальчиком.
Она знала, что любой мужчина любит, когда его считают покорителем женских сердец.
— Нет, у меня нет жены и любовницы, и никогда не было женщины.
Я все пятьдесят лет хранил тебе верность. – Dionisius не смутился.
Он, действительно, считал, что не общался с женщинами, потому что хранил верность принцессе.
То, что он не мог общаться с женщинами в тюрьме, не меняло смысл его подвига во имя любви к принцессе.
— Друг мой, не обманывай, – принцесса была слишком искушена в любовных интригах.
Она заметила, что Dionisius на пару секунд задумался перед ответом. – У тебя есть подруга?
— Не то, чтобы подруга, а так – компаньонка, помощница по хозяйству. – Dionisius не решился назвать графиню Virginie Albertine de Guettee своей рабыней, хотя очень хотелось.
Он предполагал, что последствия, если блондинка узнает, что он считал ее рабыней, могут быть самые пагубные для него.
Намного хуже, чем жизнь в тюрьме.
— Она красивая? Сколько раз ты с ней спал?
Она от тебя беременна? – принцесса любила поговорить на эту тему.
— Я чувствую, что ты ревнуешь меня, твои чувства не остыли после пятидесяти лет.
Но графиня Virginie Albertine de Guettee никогда не окажется в глупом положении, она всем все прощает, но не потому что великодушная, а оттого, что ей все равно.
Она ничья любовница, и я с ней не спал.
Ей всего лишь восемнадцать лет, и она, разумеется, еще не беременная. – Наивность била из Dionisius фонтаном.
— Похороним эту тему, – принцесса внезапно почувствовала укол ревности.
После десятков тысяч любовников, она еще могла ревновать. – Не желаю никого уличать во лжи, пусть твои слова сухие, но они меня успокоили.
Я счастлива, что ты не разучился краснеть и не покрылся язвами лжи. – Принцесса сильно сжала руку Dionisius и буквально потащила его в тронный зал танцев.
К ней быстро подбежал камердинер:
— Моя принцесса, король еще не изволил подойти, — камердинер поклонился как можно ниже и скосил глаза на спутника принцессы. – Наш король сказал, что он будет занят некоторое время, и чтобы вы начинали танец без него. — Камердинер доверительно наклонился к уху принцессы. – Король нашел новую молодую девушку. – Он многозначительно замолчал.
— Dionisius, друг мой, от тебя нет у меня секретов, – принцесса с насмешкой смотрела на камердинера. – Мой отец король выглядит молодо, потому что принимает ванну с кровью девственниц.
Думаю, что сейчас он забавляется с очередной жертвой.
Не завидую этой девушкой, чья кровь через некоторое время окажется в ванной вместе с кровью других жертв.
Я ненавижу своего отца, потому что он не делится со мной этой кровью, оттого, я и выгляжу не на свои семнадцать лет.
— Ты выглядишь прекрасно, моя любимая, – Dionisius поцеловал кончики пальцев принцессы.
— Не твоя ли подруга станет сегодня жертвой короля? – принцесса лукаво подмигнула Dionisius. – Кстати, где она?
Почему ты не представишь ее мне?