— Представляю себя в роли девушки и даже не смешно мне, – Ferdinand развернул перед сестрами первый пергамент. – Я продаю титулы. – Ferdinand в ста тысячах слов всего лишь за час описал, как сделал Sarah и Dionisius титулованными особами.
— Зачем нам их покупать, если мама и дядя уже Принц и Принцесса? – Alina прислушалась: бьется ли ее сердечко, и осталась довольна – сердце билось.
— Да, вы можете оставаться в тени вашей мамы и дяди, это вам ничего не будет стоить, кроме двух крузейро за новый пергамент,
Вы молодые, красивые и обнаженные, а это стоит намного дороже, чем седая борода вашего дяди.
Почему бы наследным принцессам Гипербореи не быть еще и графинями Шумер?
Молодые обнаженные красавицы с множеством титулов представляют большую ценность.
— Еще и графини Шумер? – Mia и Alina задохнулись от восторга. – Уважаемый Fe!
А что еще есть в вашем мешке? – близняшки в знак особого внимания погладили торговца историями по животу и голове.
— В моем мешке есть все, что нужно для счастья тем, кто уже счастлив, – Ferdinand улыбнулся и мысленно добавил: «Все, кроме счастья для меня».
— Принцессы, графини, Королевы, – да, конечно! – Alina наклонила головку к плечу и пососала пальчик. – А более могущественное и великое?
— Повелительницы эльфов, Королевы гномов и орков.
Афродита, вышедшая из пены.
Дочь Зевса…
Выбирайте хоть сто титулов – их мало не бывает!
— Сто титулов? – Alina недоверчиво разглядывала радужную оболочку глаз продавца историй.
— Иногда и более ста титулов, – Ferdinand провел пальцем по губам Alina. – У тебя и у твоей сестры губы одинаковые, сочные, как вишни.
— Вишни вкусные, – Mia кивнула головкой в знак согласия. – Ты говорил о ста титулах.
— Бывает и больше!
Например, один правитель, в одной близкой вам стране, не назову его имя, потому что не выдам тайну, так его титулы перечисляют в течение двух часов. – Ноги Ferdinand задрожали от волнения, которое обязательно появляется даже у тех мужчин, которые не совсем считают себя мужчинами, но оно все равно возникает около обнаженных красавиц.
— Два часа – скучно! – Mia засмеялась и легонько ударила Ferdinand прутиком розы по щеке. – Я бы заснула за два часа перечисления моих титулов.
— Мне понравилось, как ты прикоснулась ко мне прутом с колючками. – Продавец историй облизнул высохшие губы. – Если я засну, то бей меня сильно, с душой, чтобы даже, если кто постучит в дверь моей спальни, я не смог вымолвить ни слова от боли.
Когда сладкая боль охватит все мои члены, тогда я низким гортанным голосом со страстью и приливом сил назову свое самое заветное желание! — Ferdinand с облегчением опустился на изящную лежанку под деревом.
Снизу вверх наблюдал за обнаженынми красавицами.
«Тела девушек выдержаны в розово-белом стиле, ягодицы причудливо сверкают, а грация достойна…» – Ferdinand не успел додумать.
В глаза брызнул яркий белый свет.
— Солнце отразилось от позолоченных крыш королевского дворца? – Ferdinand прищурил глаза, вытирал набежавшие от рези в глазах слезы.
В ушах зазвенело, в голове нарастал тихий гул.
— Fe, очнись! Я же тебя до крови избиваю колючим прутиком, как ты просил! – послышался голос из розового тумана.
Ferdinand почувствовал, как по его щекам течет кровь из ран.
Он застонал от счастья, вложил в ладонь маленькую грудь одной из близняшек.
Сердце продавца историй забилось в бешеном ритме воробья.
— Осторожно, Ferdinandа, не причини боль нашей обожаемой блондинке графине Virginie Albertine de Guettee, – из тумана выплыла улыбка Alina.
— Графине блондинке? – Ferdinand обнаружил, что его брови налезли на глаза, ноги неестественно вывернуты, остались целыми только опухшие руки.
Он присмотрелся к той, кого держал за грудь и тут же убрал руку.
Грудь блондинки крепкая, небольшая, но в ней спрятана Вселенная.
«Я принял сияние блондинки за солнечный свет, который отразился от позолоченных крыш королевского Дворца. – Ferdinand приложил лоб к животику блондинки.
Лоб сразу же остыл. – Блондинка вроде бы холодная и в то же время горячая.