Я посмотрел на свою руку, потёр пальцем шрам.
Продолжил:
— С часик я погулял по знакомым местам. Это была замечательная прогулка, скажу я вам. Всё же приятно замечать, что женщины поглядывают на тебя с интересом, а не с сочувствием. Затем я забрёл на железнодорожный вокзал. Решил, что поеду в Керчь, где настоящий «я» сейчас отдыхает в пансионате со своей семьёй. Встречусь там с женой, с дочерью. И с самим собой. Представлял, как увижу жену, как поцелую Лизу. И как пожму руку себе молодому и здоровому.
За окном купе уже не мелькали деревья — сверкнула поверхность озера.
Лебедева снова улыбнулась.
— Почему же вы не отправились в Керчь, Дмитрий Иванович? — спросила она. — Зачем едете в Ленинград?
— У меня есть книга…
Я замолчал. Выдержал трёхсекундную паузу.
Сказал:
— До того случая на кладбище, я был писателем. Как я вам, Александра Витальевна уже говорил. Сочинял в основном детективы. В одном из романов мой герой расследовал преступления, совершённые ленинградским маньяком. Точнее, санкт-петербургским. Потому что в начале сентября Северную столицу всё же переименуют. Та моя книга была основана на реальных событиях. Как и большинство моих детективов. В интернете я нарыл немало информации о том преступнике…
— Где вы её нарыли?
Лебедева вопросительно приподняла бровь.
— В интернете, — повторил я. — Это… в будущем появится такое место, где хранится огромное количество различной информации. Как в нынешней библиотеке. Там можно отыскать сведения обо всём и обо всех; при должном умении и настойчивости, разумеется. Вот там я в последние годы и находил идеи для новых детективов. Там я однажды и наткнулся на журналистские статьи о преступлениях, совершённых в начале девяностых годов неким Романом Курочкиным.
Я покачал головой.
— Интересная получилась история, скажу я вам. Жутковатая. Именно такая, какие любят… любили читатели моих детективов. Этот Курочкин — уроженец Ленинграда. Прописан сейчас в Калининском районе вашего родного города. В данный момент ему исполнилось двадцать три года. Не женат. Нигде не работает. Проживает в квартире один. Но его время от времени проведывает мать. В первых числах этого месяца маньяк совершил своё первое убийство.
— Как, говорите, его зовут?
— Рома Курочкин, — сказал я. — Безобидный на вид и немного странноватый молодой мужчина. Низкорослый, узкоплечий. Я видел его фотографии — совершенно неинтересный тип. Труп несовершеннолетней девчонки всё ещё лежит у него в квартире, прямо сейчас. Рома её задушил. И уложил в свою кровать. Будет с ней спать, пока тело девчонки не увидит его мамаша. Та проведает своего первенца ближе к середине июля. Расчленит тело жертвы. И выбросит его по частям в реку.
Лебедева нахмурилась — я коснулся взглядом родинки над её губой.
— Какие-то ужасы вы рассказываете, — произнесла Александра. — Страшно.
— Реальная жизнь бывает пострашнее любых ночных кошмаров, Александра Витальевна, — сказал я. — Рому Курочкина задержали только в феврале тысяча девятьсот девяносто пятого года. За это время он замучил в своей квартире и убил не меньше двадцати девчонок. Младшей было двенадцать, а старшей — двадцать четыре года. Их останки на протяжении трёх с половиной лет находили в реке. Едва ли не в самом центре Северной столицы. Неплохая основа для остросюжетного триллера, не находите?
— И что же, милиция всё это время бездействовала?
Я развёл руками.
Сказал:
— Курочкина всё же задержали. Едва ли не случайно. Рядом с очередным трупом. Признали виновным в двадцати убийствах, помимо всего прочего. Хотя предполагали, что его жертв было в несколько раз больше. Суд отправил Рому Курочкина на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа с интенсивным наблюдением. Представляете? Это значит: есть ненулевая вероятность, что однажды Рому признают здоровым. И он окажется на свободе. Рядом с нами и с нашими детьми.
Лебедева качнула головой.
— Такого не может быть, — сказала она.
Я пожал плечами.
— Александра Витальевна, жизнь полна странностей и нелепостей. А законы и люди несовершенны. Я в этом давно убедился.
Пистолет вновь сдвинулся к краю стола.
— Так значит, Дмитрий Иванович, вы отправились в Ленинград, чтобы разоблачить этого преступника? — спросила журналистка.
Она снова скрестила на груди руки, будто отгородилась от меня.