Павел Дружинников неуверенно улыбнулся.
Иннокентий Николаевич спросил:
— Дмитрий Иванович, а где же наша прекрасная Сашенька? Разве она не вместе с вами ушла?
— Вместе со мной, — сказал я.
Сунул пальцы в карман жилета и выудил оттуда книжечку с золотистым гербом Советского Союза на красном фоне и с надписью: «УДОСТОВЕРЕНИЕ. МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР». Открыл её, показал Иннокентию Николаевичу и Павлу Дружинникову. Выждал, пока они рассмотрят вклеенную в удостоверение фотографию.
— Капитан Нестеров, оперуполномоченный, уголовный розыск, — представился я.
Заметил, как «студент» и «пенсионер» насторожились. С громким щелчком захлопнул «корочки», сунул книжицу в карман.
— Гражданка Лебедева Александра Витальевна арестована, — сообщил я. — Постановлением суда ей вменяется подозрение в нарушении пяти статей Уголовного кодекса РСФСР. В том числе — покушение на убийство двух и более лиц.
Я заметил, как расслабилась сжимавшая рукоять ножа рука «пенсионера».
Сказал:
— Поэтому я расстрою вас, товарищи. Симпатичная попутчица к вам не вернётся. Сомневаюсь, что Александра Витальевна окажется на свободе в ближайшие пять-семь лет. Я пришёл за её вещами. Где они?
Павел Дружинников пальцем указал на полку.
— Там, внизу, — сказал он. — Сумка. И ещё вот эта книга.
Я вынул из-под нижней полки небольшую сумку из коричневого кожзама. Книгу я сознательно проигнорировал.
Протянул «пенсионеру» и «студенту» руку. Те её пожали — аккуратно, будто с опаской.
— Спасибо за сотрудничество, товарищи, — сказал я. — В Ленинграде вас на перроне встретят мои коллеги. Они отведут вас в отделение. Ничего особенного. Зададут несколько вопросов о Лебедевой. Под протокол. Много времени это не займёт.
Иннокентий Николаевич и Павел Дружинников синхронно кивнули.
Я попрощался с ними и покинул купе.
Сумку журналистки я оставил в купе проводницы.
Вернулся в первый вагон. Обнаружил, что Лебедева сидела у окна, смотрела поверх деревьев и кустов на небо. Мысленно она сейчас была явно не в поезде.
Я расстегнул лежавший на верхней полке рюкзак. Достал из него блокнот и ручку. Под присмотром щелкавших семечки женщин сделал на чистой странице первую запись.
— Мы так и будем тут сидеть? — спросила журналистка.
Она скрестила на груди руки, плотно сжала губы.
— Ждите, Александра Витальевна, — сказал я. — Скоро вам всё объяснят.
Начал в блокноте новый абзац.
Лебедева дернула плечом и отвернулась к окну.
До пятиминутной остановки на станции Селидово я исписал мелким почерком почти четыре страницы. Всё это время Лебедева молчала. Я её не беспокоил.
Поезд дёрнулся и снова поехал. Я поднял голову, взглянул за окно. Увидел, как мимо поезда неспешно проплыло невзрачное здание железнодорожного вокзала.
Отметил, что журналистка по-прежнему смотрела на небо. Александра сейчас походила на манекен в витрине магазина. Такая же неподвижная и молчаливая.
Я заполнил текстом ещё полстраницы, до того, как заметил шагавшую по вагону проводницу: ту, в чьей комнатушке я недавно пристроил вещи Лебедевой.
Проводница остановилась рядом со мной и сообщила:
— Товарищ капитан, они вышли из поезда. Оба. В Селидово.
Я кивнул, протокольными фразами поблагодарил женщину за информацию.
Проводница ушла.
Я закрыл блокнот, сунул его обратно в рюкзак. Повернулся к следившей за моими действиями Лебедевой.
— Вот и всё, Александра Витальевна, — сообщил я. — Наша прогулка завершена. Возвращаемся в своё купе.
Глава 2
Лебедева уселась на полку — я поставил рядом с ней её сумку. Бросил свой рюкзак туда, где еще час назад восседали «студент» и «пенсионер». Отметил, что книгу журналистки наши (теперь уже бывшие) попутчики не умыкнули, словно не заинтересовались романами Агаты Кристи. Оставили они на столе и пустую пачку из-под сигарет, и пропахшую чесноком газету. Лежал на верхней полке и мой «Советский спорт». Ни Иннокентий Николаевич, ни Павел Дружинников не сдали проводнице постельное бельё — оно всё ещё лежало на матрасах. В такт покачиванию вагона позвякивали на столе пустые гранёные стаканы в мельхиоровых подстаканниках.
— Капитан, объясните, зачем вы водите меня по поезду с места на место, — потребовала журналистка. — Какой в этом смысл? Где ваши обещанные объяснения?
Я скомкал пропитанную жиром газету, сдвинул её к окну. Сунул руку за спину, вынул из-за ремня пистолет Макарова. Передёрнул затвор, положил пистолет на стол.