— Дядя, закурить не найдётся? — спросил меня коренастый блондин.
Он был наряжен в сиреневую спортивную куртку, заправленную в потёртые голубые джинсы.
— Ага, закурить, — поддакнул стоявший по правую руку от блондина тощий брюнет. — А то так есть хочется, аж переночевать негде.
Мужчины хором засмеялись — девица ухмыльнулась.
— Ребята, дайте пройти, — сказала Александра.
Но с места она не двинулась, лишь плотнее прижалась к моему плечу.
— А ты нам просто дай, тёлка, — сказал тощий брюнет. — И разойдёмся по-тихому.
Он посмотрел мне в лицо, усмехнулся и ловко крутанул в руке нож-бабочку.
Александра отшатнулась, дёрнула меня за руку.
Приятели тощего брюнета отреагировали на его слова повторным взрывом хохота.
— Каждому! — сказал коренастый блондин.
Он посмотрел на меня и спросил:
— Какие-то проблемы, мужик?
В его руке тоже блеснул металл клинка. На его лице расцвела наглая улыбка.
Блондин лениво помахал ножом, будто разминал кисть. Смотрел мне в глаза.
Я покачал головой, ответил:
— У меня проблем нет… мужик. У меня всё хорошо, даже превосходно.
Достал из-за пояса ПМ. Передёрнул затвор пистолета.
Сообщил:
— А вот у вас проблемы сейчас будут, мужики. Если вы прямо сейчас отсюда не свалите.
Мужчины всё ещё посмеивались.
А вот ухмылка на лице девицы при виде пистолета в моей руке будто застыла.
— Сейчас отсыплю вам по шесть грамм свинца… мужики, — сказал я. — Щедро, с барского плеча. Каждому.
Щёлкнул предохранителем, вскинул руку и нажал на спусковой крючок.
Почувствовал в кисти короткую резкую отдачу — почти позабытое со времён походов на стрельбище ощущение. Отметил, что звук выстрела не показался мне оглушительным. Он эхом умчался во тьму к деревьям.
Туда же ломанулись и ещё мгновение назад преграждавшие нам путь мужчины. Они стартовали одновременно. Резко сорвались с места, словно профессиональные бегуны, заслышав выстрел стартового пистолета.
Я посмотрел на остолбеневшую девицу — та пошатнулась, будто я толкнул её взглядом. Жалобно пролепетала: «Мама». Неуклюжими прыжками ринулась вдогонку за своими растворившимися во мраке ночи кавалерами.
— Чудесные времена, — произнёс я. — Шпана ещё ходит по улице без огнестрела. Будь сейчас девяносто второй год или девяносто третий, то вся бы эта компашка не испугалась выстрела. Они бы сами направили на нас свои пушки.
Я поднял с тротуара гильзу, сунул её в карман. Спрятал за пояс пистолет. Мазнул взглядом по силуэтам деревьев. Рукой поманил к себе Александру. При свете луны её лицо выглядело бледным, будто у киношного привидения.
— Путь свободен, — сказал я. — Всё в полном порядке, Саша. Не волнуйся.
Добавил:
— Наслаждайся атмосферой ночи. Тишина, свежий воздух. Взгляни, какие чудные звёзды на небе. В Москве это нечастое явление, как я слышал. С погодой нам с тобой сегодня повезло.
— Это было… волнительно, — сказала Александра, едва только мы поравнялись с мрачными силуэтами зданий, прятавшихся в полумраке на улице Ярославская. — Эти ножи у них в руках… пьяные лица… выстрел. Дима, честно тебе признаюсь: я немного струхнула.
Лебедева смущённо улыбнулась, прижалась к моей руке. Сейчас её глаза выглядели непривычно тёмными. В них то и дело отражались огни выстроившихся вдоль дороги уличных фонарей. Ночная Москва тысяча девятьсот девяносто первого года не впечатляла меня ни нарядностью, ни столичным лоском. Улица Ярославская сейчас мала чем отличалась от центральных улиц Нижнерыбинска. Я не видел тут ни подсвеченных разноцветных рекламных вывесок, ни причудливой архитектуры. Лишь маячившие вдали огни Останкинской телебашни напоминали о том, что мы с Александрой сейчас брели по столичным улицам.
— Дима, ты так спокойно им ответил. Словно совсем не испугался.
Александра посмотрела мне в глаза. Снова опустила взгляд на мои губы.
— Дима, скажи, неужели тебе совсем не было страшно? — спросила она. — Там.
Лебедева дёрнула головой — указала мне за спину.
Я улыбнулся, ответил:
— Саша, у меня тромб. И пистолет. Зачем мне бояться?
Около закрывшего от нас четверть неба здания гостиницы «Космос» мы остановились. Лебедева прервала рассказ о своей весёлой студенческой жизни в Москве, потёрла украшенную серьгой мочку уха. Держала меня под руку.