— Забирай, — согласился я. — Мне они не нужны. Только верни серьги журналистки. Это подотчётный предмет. Я их заберу. А вальнуть тебя, Серый — это превосходная идея. Для Васильева, разумеется. Один выстрел, и проблем у него стало бы заметно меньше.
— Только у него?
Я дёрнул плечами.
— Для меня ты не проблема, Серый. Даже не помеха. Убивать тебя мне без надобности. Так я считаю. Моя цель — безопасность генеральской дочки. Понимаешь? Ты орудие, Серый. Как мой пистолет. Без руки заказчика ты не опасен. Поэтому живи.
Я развернул руку ладонью вверх, скомандовал:
— Верни серьги. Живо.
Наблюдал за тем, как Серый шарил в кармане теперь уже покойного депутата Ленсовета Васильева.
Я взял у Арбузова Сашины серьги с сапфирами. Выглянул за окно, где шумел дождь.
Небо и фасады домов потемнели, будто наступили сумерки. Горожане спрятались под зонты. Многочисленные углубления в асфальте на улице Гончарная наполнились дождевой водой.
— Расходимся, Серый, — скомандовал я. — Помни: у тебя есть время до полуночи. Ни минутой больше. Воспользуйся моей добротой, Серый. Беги, не оглядывайся. Надеюсь, что мы с тобой больше никогда не увидимся.
Арбузов хмыкнул.
— Я тоже на это надеюсь, — ответил он. — Знакомство с тобой, легавый, меня не порадовало. От тебя одни проблемы. Удачи тебе я не желаю, мент. Тут уж без обид. Сам понимаешь: мне такие пожелания не по масти.
Весь вечер вторника шестнадцатого июля в Ленинграде шёл дождь. Он то усиливался, превращался в ливень; то едва моросил, почти растворяясь в воздухе. Поначалу я поглядывал на него из автомобиля Серого. Затем смотрел, как дождевые капли колотили по оконному стеклу машины, подвозившей меня к дому Лебедевой.
Северная столица будто бы рыдала в предчувствии нашего с ней скорого расставания.
Остаток вечера я наблюдал за дождём из окон Сашиной квартиры.
Я смотрел на дождь из кухни, из гостиной, из спальни. Из Сашиной кровати открывался неплохой вид на крышу соседнего дома и на серое Ленинградское небо. Капли барабанили по стеклу, создавали ритм вечера. Их стук служил фоном для поскрипывания кровати, для Сашиных вскриков и для Сашиного мурлыкающего голоса.
В полночь я настоял, чтобы Александра позвонила своему отцу. К тому времени я уже упаковал рюкзак, поставил его в прихожей у стены. Спрятал в нём оба пистолета. Пояснил Саше, что не останусь у неё даже до утра. Сообщил ей о причине нашего очередного расставания. Заверил её, что мы расстанемся не навсегда. Пообещал, что скоро позвоню.
Лебедева выполнила мою просьбу.
— … Папа, ты просто выслушай его, — сказала она. — Поклянись, что сделаешь это. Поклянись!
Я не слышал, что ответил дочери генерал-майор КГБ Корецкий. Увидел, как Саша улыбнулась.
Александра протянула мне трубку и тихо сообщила:
— Это папа. Расскажи ему всё.
Я поднёс динамик телефонной трубки к уху, услышал в ней звуки чужого дыхания.
Сказал:
— Здравствуйте, Виталий Максимович. Я Дмитрий, Сашин друг.
— …
— Вы меня не знаете, Виталий Максимович. Я вас тоже не знаю. Но я точно знаю, что депутат Ленсовета Александр Гаврилович Васильев заказал киллеру убийство вашей дочери.
— …
— Нет, Виталий Максимович, это не шутка.
— …
— Разумеется, Виталий Максимович, проверить правдивость моих слов несложно. Тем более, вам. Я оставил Саше паспорта людей, причастных к несостоявшемуся заказному убийству. Найдите этих граждан и расспросите. Один из них — тот самый киллер.
— …
— Источник этой информации я вам сейчас не раскрою. Опасность, я считаю, уже позади. Александр Гаврилович Васильев сегодня умер. Его убили. Зарезали в автомобиле, припаркованном в начале улицы Гончарная.
— …
— Нет, это не шутка.
— …
— Нет, его убил не я.
— …
— Конечно же, расскажу, Виталий Максимович.
— …
— И об этом тоже.
— …
— Никаких тайн, Виталий Максимович. Я познакомился с вашей дочерью десятого июля этого года. В поезде.
— …
— Разумеется, я оказался там неслучайно…
— … Я отпустил его. Поймал машину и поехал к вашей дочери.
— …
— Не спешите, Виталий Максимович. Всё равно не успеете. Я уже ухожу.
— …
— С удовольствием познакомлюсь с вами. Но не сегодня. До свидания, Виталий Максимович.
— … !
Из динамика трубки доносился голос генерал-майора КГБ Корецкого.
Я положил трубку на рычаг — голос Сашиного отца стих, лишь шумели колотившие по оконным стёклам дождевые капли.
— Папа ругался? — спросила Александра.
Я улыбнулся, кивнул. Вынул из кармана жилета сложенный вчетверо лист бумаги, протянул его Лебедевой.