Мы ехали втроем. Женсоветом. Талаэр о чем-то неспешно беседовал с атаманом наемником, Бенджи сидя с малышкой на облучке, показывал ей, как управлять повозкой. А мои спутницы задумчиво посматривали на них. Каждая на предмет своего тайного обожания. Вот ведь играют в кошки-мышки друг с другом. Я же вижу, как нравится брат магичке, и как тает Катюха под взором полуэльфа. И ведь чувства явно взаимны. Но отпираются от них все. Как маленькие, честное слово. Но лезть не буду — пусть сами разбираются. А то еще крайней останусь. Только узнать причины такого отношения хотелось бы. Все же женщины — существа любопытные. И я не исключение. Когда Истер поехала к своему наставнику, пристала к подруге.
‒ Кать, а что у вас с Бенджи?
‒ Что у нас с Бенджи? Да ничего, ‒ резко ответила она. ‒ Я не могу понять, как он ко мне относиться. Все время меня троллит. Это разве симпатия? Да и если так. Свет, у нас впереди неизвестность. Теперь мы семья Талаэра. Нам, так или иначе, придется отвоевывать Рассветный лес. Я не смогу оставить его в этом деле. У нас тут больше никого нет. А потом, всегда остается призрачная надежда вернуться домой. Кто я, что бы заводить отношения, а потом бросать человека, тьфу, эльфа, ну или недоэльфа, уходя на войну, где могу погибнуть? Или вообще в другой мир, где он точно не сможет жить. Даже если мне очень хочется сейчас быть с ним рядом. Так нельзя поступать.
Я смотрела на нее и поражалась, не узнавая свою подругу. Она рассуждала так серьезно, говорила с такой горечью, что стало понятно, Бенджамин ей очень дорог. У меня не было слов в ответ. Так мы и ехали дальше, молча, погруженные в свои мысли, до вечернего привала.
А вечером перед сном свое поведение объяснил Тал. Но переубедить его, не раскрыв тайны Истер, я не могу. Хотя, может быть, у этой пары со временем все же все образуется.
Оказывается, мы уже перешли границу, там, где приток встретился с «большой водой». Но что бы попасть в «лес», должны перебраться через реку. От устья до переправы полдня пути по полям, расположенным на пологих невысоких холмах, чьи склоны, поросшие высокой ароматной зеленью, спускались к реке. Обогнув очередной холм, мы наткнулись на небольшое поселение, состоявшее из десятков домиков, харчевни и сторожки на берегу. Гномы все же практичный и богатый на выдумку народ. Их повозки — плавают, нужна только движущая сила. Поэтому впервые в жизни мы увидели водоплавающий поезд: локомотивом был понтон, а вагонами — наши «пепелацы».
Другой берег встретил нас тишиной и величием леса. Страшно не было, наоборот, складывалось ощущение, что я дома. Первая ночевка тут прошла спокойно. Темнота настораживала, но шелест листьев и упоительный запах леса успокаивали, убаюкивали. Скажи стрессам: «Стоп» — экотерапия в действии, глаза отдыхают, кортизолу помахали ручкой.
Утром после завтрака состоялась ожиданно-неожиданная встреча с патрулем. Пять эльфов с покер-фейсами, увешанные оружием, возникли буквально из ниоткуда, поклонились брату, переговорили с ним и ведущим каравана, поздоровались с нами, и исчезли. Вот так гостеприимство. А мы продолжили путь. Лесная дорога напоминала туннель, деревья окружали плотной стеной, кроны смыкались над головами, сквозь них пробивались солнечные лучики, разбавляя зеленый полумрак. Вокруг нас роща жила своей жизнью: чирикали птицы, соревнуясь кто кого перепоет, шуршали папоротником и листьями мелкие животные, где-то кто-то хрюках, пищал, рычал. Все это мешалось со звуками каравана: разговорами людей, скрипом телег, фырканьем лошадей. И становилось настоящей музыкой природы.
Талаэр будто оживал, оказавшись здесь. На вопрос почему, он сказал, что это его родина. А раньше как-то упускал этот момент. Да и вообще, какой-то странный последние несколько дней. Смотрит так внимательно на нас с Катей, как будто хочет что-то сказать, но не знает как. Теперь понятно, тут, наверное, живут родственники, а может родители и он переживает, как они воспримут новых «дочерей». Мог бы и просветить нас в свои родственные связи. И их тоже мог предупредить, а то возвращается блудный сын, и внезапно с довеском в виде трех девиц.
Часть первая. Глава двадцать третья или душевный разброд и шатания
«‒ А Вы врете?
‒ Говорить правду и быть честным ‒ не одно и тоже.
‒ Значит, врете.»