Вскоре все неприятное отступило вовсе, оставив лишь едва ощутимый зуд, наслаждение постепенно разливалось по телу. Вайолет вскрикивала, бросая настороженные взгляды на сидящих за столом. Хозяин откупоривал еще одну бутылку вина, кто-то смеялся, еще кто-то шутил, все ели, пили, разрезали мясо, даже не догадываясь о том, что происходит в метре от них.
- Заводит, да? – часто дыша прохрипел Тейт, улыбаясь, целуя ее кожу.
Вайолет засветилась, глаза блестели.
- Как ты можешь быть так уверен?
Тейт запустил руку под ее колено, приподнимая и ставя ногу на комод, получая лучший доступ. Юноша стиснул зубы, откидывая голову, сжимая ее бедра.
- Я чувствую. Твоя киска сжимается, пульсирует. Знаешь как это приятно?
Вайолет запылала. Тейт улыбнулся.
- Вот как сейчас…
Кровь размазывалась по ее груди, по коже, была повсюду. Тейт трахал ее здесь, в нескольких шагах от обеденного стола, в комнате, едва освещаемой желтыми светильниками и расставленными тут и там свечами. Новые хозяева смеялись, выслушивали комплименты по-поводу интерьера и ужина, общались с гостями. Комната будто делилась на две части: непринуждение витало в воздухе между собравшимися за столом, тогда как с другой половины веяло отчаянием и желанием, похотью и вожделением. Что-то во всей этой ситуации раззадоривало Вайолет, заставляло ее дрожать, двигаясь навстречу юноше все быстрее и быстрее.
- Ты близка, - произнес Тейт, слизывая кровавый подтек с ее плеча до начала шеи.
- Да.
- Это не вопрос, - парень двинул ее бедра на себя.
- О… черт, черт, Тейт… здесь, да…да… - лепетала девушка, цепляясь за его шею, плечи, оставляя длинные розовеющие царапины.
Его пальцы сжимали ее бедра, талию, касались пропитанных кровью волос. Пульс бешено стучал. С каждым ударом Тейт касался тазом ее клитора, посылая взрывные волны удовольствия, расходящиеся по кругу ее живота. Вайолет чувствовала все совсем по-другому, отлично от того, как это было в начале. Боли больше не было, и это иногда пугало девушку. За те малочисленные разы, что они занимались сексом, она привыкала. С каждым разом все успешнее и успешнее. И то, как менялись ощущения за какие-то пять минут озадачивало ее, заставляло гадать, как такое может быть. Словно она действительно была участницей опыта, для нее все казалось магическим, таким нереальным.
Между каждым толчком, за ту долю секунды пока Тейт собирался сделать новое движение, Вайолет ощущала все неудобство позы: холодная поверхность комода, твердость дерева, холодный ветер в щелях окон. Но все это казалось неважным, таким незначительным когда удовольствие растекалось, наконец-то растекалось по венам, а бедра сами двигались навстречу юноши, когда наслаждение было слишком сильным… слишком сильным, чтобы принимать больше, и Вайолет казалось, что можно сойти с ума, просто потерять голову.
Глаза Тейта перемещались от ее собственных до алеющего тела. Вайолет не пугали его пристрастия, ее ввергали в экстаз такие игры. Девушка усмехнулась.
- Любуешься видом?
- Какой бы диагноз поставили нам психиатры? – тень ухмылки пробежала по его губам. Она была вся в крови, полностью, как в его мечтах, в фантазиях, которые были бы слишком пугающими для ее отца, за которые его могли бы осудить и поругать. А она не стала. Ей нравилось, ей доставляли удовольствие те же, абсолютно те же грязные, извращенные штучки. Она наслаждалась этим, как самые испорченные и порочные души.
Пот смешивался с кровью, и все было перенасыщено жаром и грехом. Вайолет не могла дышать. Смех и стоны походил на попытки наполнить легкие воздухом.
- Я дум-ТЕЙТ! – выкрикнула девушка, прервав речь, чувствуя острую боль на плече от его укуса, кончая от переизбытка эмоций, ощущений, звуков… от осознания ситуации. Гости хохотали, стало заметно веселее от алкоголя, всасывающегося в кровь, растекающегося по венам, абсолютно также, как и наслаждение Тейта, после нескольких толчков, уже потерявшего всякий темп, изливаясь в нее. Вайолет могла поклясться, что он… проскулил? Да, это было похоже на это.
Спускаясь вниз, на Землю, снова чувствуя свою связь с чем-то, что имеет форму и свои законы, Вайолет продолжала двигаться, стараясь продлить удовольствие. Тейт точно знал, что она любит, когда все трясется и сжимается, и не имеет под собой ничего святого, ничего непорочного, целомудренного.
Его дыхание на ее шее, горячее, сбившееся, отчаянное и смешанное с едва слышными стонами. Грудь вздымается и опускается, но едва ли касается ее собственной. А как она хочет этого. Кровь липкая, вязкая, стягивает кожу, но от ее вида нельзя сдержать улыбки, и сердца стучат так громко и быстро, что ставит под сомнение их собственные смерти.
Тейт все еще в ней, не в силах покинуть ее тело. Они улыбаются, изучая взгляды друг-друга, в то время как остальные органы отчаянно трудятся, восстанавливая дыхание. Оба обернулись на звук стульев, карябающих покрытие пола. Проводив взглядом выплывающую из комнаты хозяйку, с загадочной полуулыбочкой Тейт вернулся к Вайолет.
- Она испекла вишневый пирог.
- И кажется она идет ставить чайник.
- Но гостей так много, - заканчивали они друг за другом фразы.
Вайолет вскинула брови, говоря тем самым «Продолжай, я слушаю», зубами и языком снимая остатки крови с нижней губы.
- Ты же понимаешь к чему я клоню? – улыбался юноша.
- Душ и кража десерта?
Тейт опустил взгляд вниз, туда, где их тела соединялись. Его пальцы касались ее бедер, юноша медленно отодвинулся, выходя из нее. Вайолет выдохнула, глядя на оставленную вязкую белую дорожку от ее живота до края комода.
- В обратной последовательности.
Девушка улыбнулась, с одной стороны жалея о своевременной потере контакта с его телом, с другой уже желая пирога, теплой воды и само собой разумеющегося продолжения вечера.
- С тебя пирог, а я наберу ванную.