В своём интервью репортёру «Уолл-стрит Джорнел» Джейк Томас пояснил, что это — новое слово в осуществлении отчислений из прибыли в пользу пенсионеров корпорации, пример для подражания всей стране — как в банковском сообществе, так и за его пределами.
Ричард выругался, что было ему не свойственно, и пошёл к телефону.
— Что ты сказал? — спросила Флорентина.
Ричард передал газету жене. Она читала заметку, а он набирал телефонный номер.
— И что это значит?
— Это значит, что, даже если мы и сможем собрать пятьдесят один процент имеющихся акций, новые два миллиона акций из дополнительной эмиссии будут распределены исключительно между своими, и нам не удастся победить.
— А это законно? — спросила Флорентина.
— Именно это я и собираюсь выяснить, — сказал Ричард.
Тэд Коэн ответил незамедлительно.
— Всё законно, если только вам не удастся убедить судью приостановить дополнительную эмиссию. Я сейчас как раз занимаюсь тем, что готовлю необходимые документы. Но предупреждаю: если мы не сможем получить судебный запрет, вам никогда не стать председателем совета директоров «Лестера».
В течение следующих двадцати четырёх часов Ричард бегал от одного юриста к другому и из одного зала суда в другой. Он подписал три показания под присягой, и судья в частном порядке выслушал его просьбу о запрете дополнительной эмиссии. Затем срочно составленная апелляция была представлена в комиссию из трёх судей, которые двумя голосами против одного высказались за приостановление дополнительной эмиссии до дня чрезвычайного общего собрания акционеров. Ричард выиграл сражение, но не войну. На следующее утро, придя в свой кабинет, он прочитал отчёт, в котором говорилось, что у него только сорок шесть процентов акций.
— Наверное, Томас скупил остальные, — уныло произнесла Флорентина.
— Я так не думаю, — возразил Ричард.
— Почему?
— Потому что, если у него уже есть пятьдесят один процент, ему незачем затевать этот отвлекающий манёвр с акциями для пенсионного фонда.
— Хорошо соображаешь, мистер Каин.
— Всё дело в том, — сказал Ричард, — что это он боится, что у нас уже есть пятьдесят один процент.
Последние несколько дней июня Ричард заставлял себя не звонить каждый час в «Чейз Манхэттен» и не спрашивать, сколько новых акций они купили. К 15 июля у него было сорок девять процентов акций. Ричард понимал, что Томас сможет эмитировать дополнительные голосующие акции, и это лишит его возможности взять «Лестер» под свой контроль. Более того, ограничение потока наличности в группе «Барон» заставит его тут же продать часть акций «Лестера» с большим дисконтом и убытками.
До собрания акционеров оставалась неделя, и Ричард с трудом мог заставить себя сконцентрироваться, как вдруг ему сообщили, что звонит некая Мэри Престон и хочет говорить с ним.
— Я не знаю никакой Мэри Престон, — сказал Ричард секретарю.
— Она говорит, что вы помните её под именем Мэри Бигелоу.
Ричард улыбнулся, задумавшись над тем, что могло заставить её позвонить, — он не виделся с ней с тех пор, как покинул Гарвард, — и снял трубку.
— Мэри, какой сюрприз! Или ты звонишь, чтобы пожаловаться на плохое обслуживание в каком-то из «Баронов»?
— Нет, никаких жалоб, хотя однажды мы провели в «Бароне» ночь, — если ты ещё не забыл.
— Как я могу забыть… — сказал он, хотя и не помнил.
— Я звоню, потому что мне нужен твой совет. Несколько лет назад мой внучатый дядя — Алан Ллойд — оставил мне три процента акций «Лестера». Я получила от Джейка Томаса письмо, в котором он просит меня продать мои акции совету директоров и не связываться с тобой.
У Ричарда перехватило дыхание.
— Ты слушаешь меня, Ричард?
— Да, Мэри, я просто задумался. Видишь ли, дело в том…
— Не начинай долгих речей, Ричард. Почему бы вам с женой не приехать к нам с мужем во Флориду и не посоветовать, что нам делать?
— Флорентина вернётся из Сан-Франциско только в понедельник.
— Тогда приезжай один. Я знаю, Макс будет тебе рад.
— Мне нужно пересмотреть свои планы. Перезвоню через час.
Ричард позвонил Флорентине, и она посоветовала ему бросить всё и ехать одному.
Ричард также сообщил обо всём Тэду Коэну. Тот был обрадован и поддержал совет Флорентины.
Ричард вылетел в субботу днём. В аэропорту его встретил шофёр Мэри и отвёз в огромный дом на холме, вокруг которого располагался участок земли в несколько гектаров. Мэри, одетая в костюм для верховой езды, уже ждала его. Ричард посмотрел на её рассыпанные по плечам светлые волосы и понял, что именно привлекло его в ней более десяти лет назад.