— Куда ты направишься теперь? — спросил Ричард.
— В Лондон.
— Отлично, мне кажется, я попрошу тебя позвонить кое-кому в Лондоне, — сказал он с улыбкой и положил трубку.
Он услышал голос Флорентины гораздо раньше, чем предполагал. В начале шестого следующего утра зазвонил телефон.
— Я люблю тебя! — послышалось в трубке.
— Дорогая, ты знаешь, который час?
— Начало первого.
— В Нью-Йорке восемь минут шестого.
— Я просто хотела сказать тебе, как мне понравилась брошка с бриллиантами. — Ричард улыбнулся. — Я надену её на обед с сэром Колином и леди Эмсон! Кстати, не знаю, интересно ли это тебе, но в здешних новостях передали сообщение о каком-то майоре Абанджо, которого убили во время контрпереворота в Центральной Африке. А старый король с триумфом возвращается на родину.
— Что?!
— Король только что дал интервью, и я просто повторяю то, что он сказал: «Моё правительство останется верным своим обязательствам перед нашими друзьями на Западе». Теперь, когда ему вернули корону, он выглядит таким счастливым. Спокойной ночи, мистер Каин!
Когда Флорентина вернулась в Нью-Йорк после трёхнедельной поездки, она сразу же взялась за перемены, которые наметила во время тура по Европе, и к концу 1972 года смогла заметно увеличить прибыли. Благодаря королю Эробо, который оказался верен своему слову, Ричард не отставал от неё.
В октябре 1973 года во сне мирно умер Джордж Новак, и лишь после его смерти Флорентина в полной мере осознала, какой огромный вклад внёс Джордж в развитие группы «Барон». В своём завещании он всё оставил Польскому Красному Кресту и в короткой записке, адресованной Ричарду, просил быть его душеприказчиком.
Ричард до последней мелочи выполнил завещание Джорджа и даже слетал в компании Флорентины в Варшаву на встречу с президентом Польского Красного Креста, во время которой обсудил наилучшие способы выполнения воли Джорджа Новака.
После возвращения из Варшавы Флорентина сказала мужу, что Джордж многому научил её при жизни, но продолжает подсказывать ей и после смерти.
— О чём ты говоришь?
— Джордж отдал всё на благотворительность, обратив наше внимание на то, что мой отец редко делал пожертвования, разве что на политические партии и на польское дело. Да и сама я так же невнимательна, поэтому, если ты сделаешь в ежегодном отчёте группы дополнение в виде уменьшения налогооблагаемой базы за счёт пожертвований на благотворительность, я пойму тебя правильно.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему бы нам не создать фонд в память о наших отцах? Давай объединим наши две семьи вместе. То, что они не успели сделать в своей жизни, мы сделаем в нашей. Группа «Барон» может перечислить два миллиона долларов в такой фонд.
Ричард не уставал удивляться смелому, решительному подходу Флорентины к любому начинанию, пусть даже она серьёзно и не задумывалась над тем, кто будет заниматься повседневной рутиной, когда их новое предприятие встанет на ноги.
— Мы могли бы расходовать проценты с капитала на помощь иммигрантам в первом поколении, которым не выпал шанс получить достойное образование, — продолжила Флорентина.
— А ещё мы объявим стипендии для особо одарённых детей, независимо от того, из каких они семей, — поддержал её Ричард.
— Отличная мысль, мистер Каин, и будем надеяться, что время от времени кто-то будет достоин обоих пособий.
— Твой отец был бы как раз таким!
Тэда Коэна попросили составить документы для фонда, в которых были бы отражены все пожелания обоих Каинов. Когда фонд заработал, американская пресса приветствовала такое финансовое начинание.
Репортёр из «Чикаго Сан-Таймс» позвонил Коэну, чтобы спросить, чем обусловлено название фонда. Коэн объяснил, что «Ремаген» — это место, где во время Второй мировой войны подполковник Росновский спас жизнь капитану Каину, хотя и не знал об этом.
— А скажите, мистер Коэн, кто станет директором фонда «Ремаген»?
— Профессор Луиджи Ферпоцци.