– Я не бросаю, а оставляю. Прости.
– Ты решил?
– Да решил.
В душу будто налили жидкого азота, и он там все заморозил. Пройдет когда-нибудь, думал я, не в первый раз. Хоть бы одни отношения нормально заканчивались. Почему все так?
Самый большой сюрприз я получил Вконтакте. Там висели три фотографии. На двух Катя демонстрировала увеличенный живот, а на другой – снимок УЗИ. У меня пропал дар речи. Я и верил и не верил. Но факт оставался фактом.
Произошло это шестого ноября. Мне с трудом удалось уснуть. А на утро, хмурый, но твердый как скала, собрался на работу. И перед самым выходом позвонила соседка.
– Доброе утро, – почти грубо приветствовал я.
– Доброе.
– У меня такое чувство, будто ты берегла те фотки, как козырь в последний момент. С беременностью, кстати, так же.
– Ты обалдел что ли…
– За все это время ни разу даже не упомянула о беременности. Ни разу.
– Я на твою реакцию смотрела, спросишь или нет. А тебе как кость в горле мое положение, да? Лучше бы его не было, да?
На этот раз не уступая, я продолжал:
– Верно лишь отчасти. Единственное могу сказать, что беременность создала наши обстоятельства. Но ни капли зла я не желаю. Я миллион раз прошу прощения. Прости за все.
За мной еще не приехали, словно намеренно дали время поговорить. Я сел на лавку и продолжал разговор:
– Найди силы понять. И не думай, что мне легко. Этот крест понесу только я. Будь спокойна, все мне вернется в несколько крат сильнее. И хорошо, так мне и надо. Знай, я искренне к тебе относился.
Директриса школы замялась возле сельсовета, услышав громкое общение по телефону. Боковым зрением было видно, как она прислушивается.
– Ты, наверное, не верил да? Думал, вру?
– Так и думал. Трудно доверять человеку, который вечно хитрит.…Все я на работу. Потом… – и сбросил.
Подъехала машина, и мы двинулись на работу. Труд хоть как-то отвлекал от тяжелых мыслей, но разговор еще не был окончен.
Я не мог трезво оценить ситуацию. Все перепуталось. Ничего не радовало, не умиляло, но тяжким грузом висела боль. Былая ответственность и смелость исчезли. Вера в Катю, в слова, пропала. Остались одни догадки, подозрения. Но болел я за нее как за родную. Всем сердцем просил у высших сил, чтобы все это оказалось Катиным вымыслом. Иначе я буду худшим подлецом на планете.
Совесть – внутреннее зеркало. Если внешне все хорошо, то совесть покажет истинное отражение души. А ведь все правильно получается! Меня ни кто не просил лезть в семью, вмешиваться в незаконченные отношения. А я вторгся как пьяный пират, шибанув дверь ногой. Меня не тревожило состояние мужа, когда я ласкал его жену. Плевать на ребенка, который задыхался от кашля и горел температурой, когда я развлекался с его мамой. А теперь воздается мне душевной болью, равно такой же которую сеял я во все стороны.
Последний разговор состоялся вечером после работы. Темнота растворяла все строения и деревья. Свежесть осени дышала прохладой.
– Не переживай, больше не побеспокою, – мирно сказала Катя. – Ругаться тоже не собираюсь, просто хочу поговорить.
– Хорошо. Но мне кажется все сказано, и добавить нечего, – равнодушно, с некоторой спешкой говорил я. Боялся, что могу не выдержать ее влияния и снова сдаться.
Катин голос звучал твердо и уверенно. Она решительно настроилась на последний диалог. В том, что он будет последний, не было сомнений, так же как и в том, что земля круглая. Мы оба знали, что больше не услышим друг друга. Но какая-то слепая надежда оставалась, что все исправится и будет хорошо. Но это были лишь бесплотные мысли. Память о прекрасных моментах заставляла подсознательно желать продолжения.
Суть общения не менялась. Сначала выяснение, потом убеждение, следом критика, недовольство. Незаметно пролетел час. И мне было легче обычного после разговора. Я сказал все, что думал, стараясь не причинить боль. Бойкое настроение Кати интриговало, казалось, эта ситуация ее бодрит, а не удручает.
– С самого начала ты не старалась находить общий язык с моими родителями. Совершенно не интересовало положение моих дел. Ты эгоистка и не любишь меня, я это чувствую.
– Твоя мама меня не возлюбила сразу, думаешь, я не знаю. Я старалась…
– Ничего ты не делала. Да и не важно. Я хочу попросить у тебя прощение за все. Прости меня, пожалуйста, натерпелась ты. Будь здорова и счастлива. И помни, свой крест – уже понес! Прощай.
Все кончилось, словно ничего и не было. Тишина, сверчки уже не чирикают. Холодные звезды, как мелкие ледышки украшают небо. Красота. В остолбенении я стоял с поднятой головой, будто пытаясь сосчитать крохотные точки. Нет, они огромны – мы крохотные.