— Я знаю Соломона, и я знаю его характер. Он скорее проигнорирует вас, чем набросится на вас. Должно быть, вы сделали что-то, что расстроило его, и теперь вините в этом его, а не свою неадекватность как психотерапевта.
— Как вы смеете? — Возмущенно воскликнула она.
— Как я смею? — Он поднялся со стула, обогнул угол кабинета и навис над ней.
По ее глазам пробежала тень, и он понял, что она напугана, ее руки нервно шарили под столом, вероятно, она искала способ вызвать охрану.
Микеле не дала ей такой возможности.
Он бережно держал оба ее запястья в своих руках в перчатках, глядя ей прямо в глаза.
— Что. Ты. Сделала? — он подчеркивал каждое слово, наконец-то доходя до сути.
Она была на грани слез, когда, запинаясь, произнесла несколько слов.
— Он игнорировал меня и ходил по комнате. Не слушал… Я просто шлепнула его несколько раз по заднице, — в конце концов выдавила она.
Лицо Микеле потемнело от гнева.
— Я оставляю своего ребенка с вами, в безопасном месте, а вы, черт возьми, бьете его? — прогремел его голос, и смертоносный звук заставил доктора вздрогнуть.
— Я... Он не слушал...
— И вы ударили его. Вы, блять, ударили его, а теперь обвиняете?
Ему было труднее всего сдерживать свой гнев. Если что-то и приводило его в ярость, так это мысль о том, что кто-то может причинить вред Соломону — кто-то поднимет на него руку.
И эта женщина — эта женщина, облеченная властью, — решила, что, поскольку он ее не слушает, она может поднять на него руку.
— Вам следует радоваться, что я не убью вас прямо на месте, доктор Хоу, — он сделал паузу, на его лице появилась жестокая улыбка. — Попрощайтесь со своей лицензией, — сказал он, прежде чем отшвырнуть ее от себя.
Он, не теряя времени, выбрался оттуда, остановившись на секунду, чтобы забрать Соломона, прежде чем убраться к чертовой матери из здания.
Только сев в машину, он заметил, что Соломон спокойно наблюдает за ним.
— Куда мы едем?— спросил мальчик тихим, но спокойным голосом.
— Домой, — Микеле сглотнул, не желая показывать ему остатки гнева, которые еще оставались в нем. — Мы собираемся заказать пиццу и устроить вечер кино. Что думаешь?
Уголки рта Соломона приподнялись, когда он кивнул.
Иногда Микеле не знал, как себя с ним вести. Он выглядел как девятилетний ребенок, а иногда, он клялся, что видит в нем обычного мальчика своего возраста. В других случаях Соломон просто жил в своем мире, игнорируя все, что происходило вокруг него.
Когда они вернулись, спортзал был пуст.
Микеле заметил несколько непрочитанных сообщений на своем телефоне и быстро ответил Ками, чтобы сообщить, что Соломон у него и она может взять выходной — пойти на свидание или заняться чем угодно.
Взяв мальчика за руку, они направились в одну из гостиных в задней части дома — ту, где был огромный телевизор.
Как и было обещано, принесли пиццу, и они оба с удовольствием провели вечер вдали от всех своих забот. Убедившись, что мальчик принял лекарство, Микеле позволила ему выбрать фильм. Неудивительно, что он выбрал фильм о супергероях. У Микеле и Соломона было что-то общее — их любовь к фильмам о супергероях.
И пока они смотрели, Микеле пытался заинтересовать его вопросами, реакциями — всем, чем мог, чтобы добиться от него чего-то.
Мальчик смеялся и хихикал, время от времени произнося несколько слов, которые просто согревали сердце Микеле.
Ближе к вечеру, когда приближался комендантский час, Микеле взял лист бумаги и кое-что нарисовал для Соломона.
Это был он — Соломон — но в костюме супергероя.
— У тебя тоже есть свои суперспособности, — мягко сказал он ему. — Не позволяй никому другому переубеждать тебя.
Соломон просто наблюдал за ним, как обычно. Только когда он ушел в свою комнату, собираясь лечь спать, он повернулся и легонько обнял Микеле.
— Ты мой супергерой, папочка, — прошептал он, прежде чем юркнуть в свою комнату.
Ошеломленный Микеле застыл на месте с глупой улыбкой на лице, когда счастье расцвело в нем.
Забавно, что он всегда хотел стать чьим-то супергероем. Возможно, в кои-то веки ему это удалось.
Он не успел отойти далеко, как у него зазвонил телефон.
Нико.
— Папа? — ответил он, зная, что Николо нуждается в нем, иначе он не стал бы звонить в такое время.
— У нас небольшая проблема в Сакре-Кер. Мне нужно, чтобы ты кое-что проверил.
— Хорошо, я пойду.
Храм Сакре-Кер был одним из самых дорогих сердцу Микеле проектов. Как однажды сказал ему Николо после того, как решил усыновить Соломона, он не мог усыновлять каждого сироту, с которым плохо обращались. И он решил найти им безопасное место, пока их не сможет усыновить хорошая семья.
Николо подал ему идею о Сакре-Кер, охраняемом монастыре в северной части штата Нью-Йорк, который, как известно, обслуживал элиту.
Сжав губы в мрачную линию, он сел в машину и направился к собору Сакре-Кер. Ему оставалось только надеяться, что проблема не касается кого-то из его детей.
Глава 35
Возраст — двадцать лет
А Рафаэль поплелся в свою комнату в общежитии, его плечи были опущены, а поза чуть менее напряженной, чем раньше. И все же стремление казаться меньше, незначительнее стало для него такой второй натурой, что даже сейчас, вдали от бдительных глаз своей семьи, он не мог от этого избавиться.
Он учился на третьем курсе колледжа, и родители впервые позволили ему жить в кампусе одному.
Это была долгая борьба с Козимой, которая изо всех сил старалась оградить его от мира, думая, что все хотят причинить ему боль — и, возможно, так оно и было. Видит бог, Раф на собственном горьком опыте убедился, какими злобными могут быть люди, когда учился в старшей школе. Вплоть до окончания школы над ним постоянно издевались из-за его дефекта речи и изменения характера. Все старались изо всех сил, чтобы подколоть его, и им особенно нравилось бросать ему в лицо тот факт, что он упал с вершины.
Очевидно, для некоторых людей было бы лучше, если бы вы всю жизнь оставались на самом низу, сохраняя статус-кво. В тот момент, когда вы менялись, менялись и люди.
Если вы падали с более высокого положения, все они были рядом, чтобы посмеяться над вами и поиздеваться над вами за это. Если вы достигали более высокого положения, они с завистью ждали в тени, когда вы снова упадете. Никто не был искренним. Всем было все равно. Это стало уроком для Рафа в тот момент, когда он изменил себя. Люди ненавидели его за его прежние привилегии, и вся эта накопившаяся ненависть выплеснулась наружу в тот момент, когда он стал слабее.
И все же он выжил.
Это было нелегко, но он выжил. И в процессе он увидел мир глазами своего брата.
Взяв удостоверение личности на стойке охраны, он направился к лифту, прежде чем подняться в свою комнату. Как только за ним закрылась дверь, он, наконец, сбросил с себя все заботы, вытянулся во весь рост и помассировал ноющие мышцы.
Он был самым высоким в семье, но активно старался казаться меньше, менее представительным. В какой-то степени ему это удалось.
Вначале его отец беспокоился о нем, пытаясь заставить его обратиться к лучшим врачам и психотерапевтам. Когда причина его состояния все еще оставалась загадкой, он сдался, подразумевая, что скорее предпочтет его смерть позору для семьи.
Раф знал, что отец не возлагал на него никаких надежд — ни из-за того, как семья относилась к нему, ни из-за того, что все его жалели. Но еще больше Бенедикто ужаснул вариант, при котором Микеле стал бы главой семьи. Особенно после того, как его брат сошел с ума, погрузившись в саморазрушительный образ жизни, из-за которого все на него косились.
Единственной, кто был рядом с Рафаэлем все эти годы, была Козима. Хотя Раф обычно игнорировал ее, так как ясно давал понять, что никогда не простит того, что она сделала, она по-прежнему по-матерински заботилась о нем и пыталась помочь ему поправиться. Дело дошло до того, что Раф поверил, что она бредит относительно его здоровья.
Быстро приняв душ, он переоделся в удобные брюки и рубашку и сел за свой стол. Открыв рабочий ноутбук, он начал работать над заданием, которое должен был выполнить на следующий день, желая покончить с ним, прежде чем наконец сможет позволить себе расслабиться.