Каждый день он заходил на сервер, чтобы проверить свои сообщения, надеясь, что, может быть, любопытная кошка вернется.
Этого так и не произошло.
Если раньше он и чувствовал себя одиноким, то, по крайней мере, его одиночество было вызвано им самим. Он изолировался от мира, потому что находил слишком утомительным разыгрывать свои шарады.
Однако раньше он не встречал любопытную кошку.
Он не знал никого, кто мог бы так хорошо понять его, не зная ни его имени, ни его прошлого, ни того, как он выглядел. Хотя, оглядываясь назад, он понимал, что то, как он выглядел, должно было положить всему конец.
Но теперь он знал, каково это — иметь друга, с которым можно поделиться всем в своей жизни. И из-за того, что у него так жестоко отняли это, он обнаружил, что блуждает по неизведанным территориям, а его эмоциональная стабильность висит на волоске.
На самом деле, было ли справедливо называть это эмоциональной стабильностью, когда ни в этом, ни в нем самом не было ничего стабильного?
Раньше он думал, что достиг дна.
Но теперь он понял, что значит подружиться со своими демонами, потому что наконец-то позволил себе расслабиться. И все же это было не так, как обычно.
Если раньше он просто позволил бы себе закрыться от всех, все глубже и глубже погружаясь в себя, пытаясь забыть о внешнем мире, то на этот раз он поступил наоборот.
Раф пытался изменить себя — и все это в рамках своих обстоятельств.
Он полностью изменил свой рацион, отказавшись от вредной пищи в пользу здоровой. В конце концов, он записался в спортзал в колледже и старался изо всех сил.
Возможно, он и поступил правильно, сделав шаг навстречу переменам, но не с самыми лучшими намерениями.
Прежде всего, в его голове была мысль, что ему нужно выглядеть определенным образом. Может быть, тогда его друг вернется. Может быть, тогда…
Через две недели после того, как Раф начал посещать тренажерный зал, он упал в обморок от переутомления. Его рацион, возможно, и был здоровым, но скудным, а его нынешний уровень энергии не соответствовал тяжелым нагрузкам, которым он подвергал свое тело.
Он так сильно напрягся, что в итоге оказался в отделении неотложной помощи после того, как потерял сознание в спортзале. Только по счастливой случайности он очнулся как раз в тот момент, когда его грузили в машину скорой помощи, и ему удалось избежать того, чтобы кто-нибудь позвонил его семье.
В тот день он был госпитализирован в больницу, где ему внутривенно вводили жидкости и он встретился с дипломированным диетологом, чтобы обсудить свой выбор продуктов питания.
Тем не менее, любому, кто заглянул к нему, было ясно, что его проблемы гораздо серьезнее. Поэтому его лечащий врач посоветовал Рафу обратиться к психотерапевту и даже записался на первую консультацию.
И когда до него дошло, что любопытная кошка действительно не вернется, он понял, что ему нужно пересмотреть свою жизнь. В конце концов, он же не мог продолжать так жить, не так ли?
Итак, он согласился обратиться к психотерапевту, делая небольшие шаги к тому, чтобы стать человеком нужного типа, а не просто хорошим человеком на бумаге.
Еженедельно он посещал сеансы терапии. Он подробно рассказывал о своем прошлом, о своих родителях и брате. Он впервые открылся самому себе и был потрясен, осознав, что у психотерапевта есть один простой совет.
Простите себя.
Он хотел, чтобы Раф не только простил себя за свою роль в падении брата, но и простил всех, кто его окружал. По его мнению, только тогда он будет спокоен и готов двигаться дальше.
Раф видел объективную истину в словах своего психотерапевта. Но он не мог применить этот совет на практике. Не тогда, когда его отвращение к себе было сильнее, чем когда-либо.
Возможно, он и прилагал усилия, чтобы стать лучше, но демоны внутри его разума не давали ему покоя, постоянно нашептывая ему что-то и загоняя его все дальше в угол.
Таким образом, хотя он и добивался прогресса, он также пребывал в застое.
Потому что о прощении для него не могло быть и речи.
Спустя несколько недель он, наконец, сдался и впервые за несколько месяцев вернулся домой. После исчезновения любопытной кошки у него случился короткий личностный кризис, и он закрылся от всех, отказываясь встречаться со своей семьей из-за страха, что не сможет вести себя так, как раньше.
И как он мог, когда внутри себя чувствовал, что медленно умирает? Как он мог направить свои силы на глупый поступок, когда он использовал все свои силы, чтобы не сойти с ума — не отгородиться от мира, пока не начнет медленно угасать.
По совету своего психотерапевта он согласился временно переехать домой — хотя бы для того, чтобы убедиться, что он не представляет опасности для себя.
Вначале, когда ему сказали, что у него проявляются опасные признаки самоповреждения, Раф отшутился. Но чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что его терапевт был прав.
Так или иначе, он причинял себе вред — сознательно или бессознательно. Он занимался самосаботажем и не собирался останавливаться, пока не предпримет активных усилий, чтобы стать лучше.
— Мой дорогой мальчик, — воскликнула Козима, когда он внес свои сумки в дом и поставил их на пол, чтобы поймать ее, когда она обняла его.
Его мать была высокой женщиной, но рядом с Рафом она казалась маленькой и хрупкой. Настолько сильно, что Раф впервые за... целую вечность почувствовал острую боль.
Она совершила ужасное преступление. Он осознавал это и по праву признал это. Но она все еще была его матерью, и, хотел он того или нет, он любил ее.
Он любил ее даже тогда, когда ненавидел.
Медленно его руки обхватили ее худые плечи, обнимая в ответ.
Она похудела. Скорее всего, из-за того, что все время беспокоилась о нем.
— Я-я-дома, — прошептал он, наслаждаясь ее теплом.
Казалось, прошли годы с тех пор, как он в последний раз позволял кому-то обнимать себя, проявлять хоть какую-то привязанность.
Его глаза наполнились слезами, и он с трудом сдерживал их.
— Давай устроим тебя, хорошо? — продолжала его мать, подхватывая один из его чемоданов и ведя его вверх по лестнице.
Она вела все разговоры. Он натянуто улыбнулся ей, позволив себе на один краткий миг почувствовать, что она просто его мать. Не та, к кому он испытывал неприязнь, не та, кто разрушил жизнь невинного человека.
На мгновение ему показалось, что он вернулся в прошлое, когда он ничего не знал о том, что происходило вокруг, когда он принимал ее любовь и свою способность отвечать на нее как должное.
— Мне так много нужно сказать тебе, дорогой. Столько всего изменилось, а я так и не успела тебе сказать, — продолжала она бубнить.
Он продолжал снисходительно улыбаться, но усвоил ее слова только тогда, когда она упомянула Антонио.
— Ч-что?
— Антонио мертв. Какая-то шлюха убила его в монастыре, который он посещал. Ты можешь в это поверить? Она убила его прямо в церкви. Господи, клянусь, я никогда раньше не слышала ничего подобного.
Раф моргнул.
Антонио был... мертв?
— И теперь Франко в плохом настроении, пытается заставить твоего отца потребовать возмездия. Она, знаешь ли, Агости. Мы с ними никогда не ладили, после того, как их сын отверг нашу помолвку много лет назад. А теперь его сестра убила Антонио? Дикари, говорю тебе...
Антонио был мертв.
Три слова, и с его плеч свалился груз, который пригвоздил его к земле, подпитывая его ночные кошмары и усиливая его постоянное беспокойство.
Он не потрудился поправить свою мать, когда она оплакивала его смерть, даже не попытался сказать ей, что он, вероятно, заслужил то, что получил, потому что она никогда бы этого не признала. — Итак, твой отец пообещал, что поможет Франко сохранить лицо. Видит бог, нам это нужно после того, как они вываляли наше имя в грязи...
Однако она не смогла закончить фразу, так как потеряла равновесие, и ее рука метнулась вперед, когда она поймала Рафа за локоть.
— Мама? — шепотом спросил он.
— Я в порядке, дорогой. Просто немного кружится голова, — она натянуто улыбнулась.
Но это был не просто небольшой приступ. Особенно учитывая то, как она себя вела, тяжело дышала, уставала каждые несколько минут и хотела присесть.