— Ты хочешь пойти?
Соломон пожал плечами.
Однако он не сказал «нет», и это сказало Микеле все, что ему нужно было знать. Соломон хотел пойти, но что-то его удерживало.
— Я найду время, и мы сможем пойти вместе.
— Нет, — покачал он головой. — Я... — он замолчал, его большие глаза наполнились слезами.
— Что такое?
— Я не хочу, чтобы мы шли туда, — сказал он тихим голосом. — Дети... они говорят, что ты мне не настоящий отец, и они будут смеяться надо мной, — пристыженно прошептал он.
— Соломон, — Микеле отстранилась. — Ты знаешь, что я твой отец. Неважно, что кто-то говорит. Ты мой сын, и у меня есть документы, подтверждающие это.
И он это сделал. После того, как ему исполнилось восемнадцать, он сделал все, что было в его силах, чтобы сделать мальчика своим официальным сыном и наследником. Он не согласился бы ни на что другое. Иначе, зачем Микеле так усердно старался угодить всем, если не ради Соломона?
— Но...
Подняв руку, Соломон коснулся лица Микеле, его маленькие пальчики коснулись бледной кожи, прежде чем он указал на свою, более темную.
— Они узнают, — сказал он удрученно.
— Приятель, тебе кто-нибудь что-нибудь сказал?
Он снова пожал плечами.
— Послушай меня. Я твой отец, в этом нет сомнений. Если кто-то скажет иначе, ты можешь просто сказать им, что я вампир и не могу оставаться на солнце, — подмигнул ему Микеле.
Соломон пристально наблюдал за ним, прежде чем широкая улыбка расплылась по его лицу.
— Хорошо, папочка, — тихо хихикнул он.
— Это значит, что мы идем?
Он кивнул.
— Хорошо, тогда давай подпишем эти документы, и я обещаю тебе, что из нас получится отличная команда.
После того, как они разобрались с бланками, Микеле пообещал Соломону угостить его мороженым. Андреас уже ждал их у машины, и Микеле попросил его отвезти их в кафе мороженого неподалеку.
Когда машина остановилась, у Микеле зазвонил телефон. Увидев, что это был один из людей его отца, он кивнул Андреасу, призывая его продолжить разговор с Соломоном, пока он будет отвечать на звонок.
— Да, в чем дело?
— Сэр, — мужчина неловко сглотнул.
— Говори, Луиджи. Что случилось?
— Это Николо. Он...
В его ушах раздался оглушительный звук.
Мертв.
Николо был мертв.
Луиджи продолжал говорить, но Микеле улавливал лишь отдельные слова. Нико пытался заманить Марчелло в ловушку, но вместо этого погиб. Луиджи был наготове, ожидая распоряжений Нико, когда увидел, как кто-то отнес его мертвое тело в машину, прежде чем за Марчелло приехала «скорая». Луиджи подтвердил, что Николо был мертв, когда он его увидел, его тело было уже искалечено и уничтожено.
— Он убил его, сэр. Он убил его и всех, кто был с ним связан, — воскликнул Луиджи с явным горем в голосе.
Все люди Нико любили и уважали его. Все.
И все погибли вместе с ним.
Но никто не любил его так, как Микеле.
— Понимаю. Спасибо за звонок, — сказал он, прежде чем повесить трубку.
Его взгляд был отстраненным, в голове пусто.
Минуты шли, а он, казалось, никак не мог взять себя в руки. В его сердце была тупая боль, но оно не болело — скорее всего, потому, что он все еще не мог поверить, что это правда. Он не мог…
Ему нужно было отдохнуть.
Выйдя из машины, он попросил Андреаса отвезти Соломона домой, а сам поехал на такси в спортзал. Он не хотел, чтобы Ками узнала эту новость от кого-то еще.
Все это время ему казалось, что он живет в альтернативной реальности.
Николо не мог быть мертв. Он не мог…
Но он был мертв.
Он преследовал свою навязчивую идею до самого конца, и это привело к его гибели.
Микеле был в шоке. На заднем сиденье такси в его голове проносились образы. Он вспомнил, как выглядел Нико, когда они виделись в последний раз, всего за день до этого.
Он был в порядке, а теперь... нет.
Микеле не был уверен, что еще чувствовать.
Такого с ним раньше никогда не случалось. Он никогда не любил кого-то до момента их смерти, и из-за этого он не знал, как с этим справиться.
Он не знал, как смириться с перспективой никогда больше его не увидеть — ни в ближайшие десятилетия, ни в том, что Микеле останется жить, пока тот, кого он любит мертв. Эта мысль преследовала его, как никакая другая.
Когда он открывал свое сердце другим людям, он знал, что рискует получить травму. Но он и представить себе не мог, что ему причинят такую боль. Только не через много-много лет.
Несмотря на все свои недостатки, Нико был его отцом — и при этом он был замечательным отцом. Он всегда заботился о Микеле, помогал ему справиться с травмой и дал ему дом, который он мог бы назвать своим собственным.
Нико не просто стал отцом Микеле, он сделал из него того, кем он стал сегодня. И именно благодаря ему он все еще жив. В противном случае, он бы давно покончил с собой. Это поразило его больше всего, и он почувствовал, как от переполняющих эмоций у него перехватило горло, а глаза наполнились слезами.
— С вами все в порядке, сэр? — спросил таксист.
— Да, — кивнул он, хотя его голос прозвучал сухо и хрипло.
Он поднес руки к лицу, массируя виски в попытке унять нарастающую боль.
И все же он не мог избавиться от образов. Он видел Нико, он видел, как они проводили время вместе, все те моменты, когда они были близки и хорошо проводили время. Он видел те времена и не понимал, как ему удавалось сдерживать слезы.
Ему стоило титанических усилий не разрыдаться. Подняв руку, он вытер выступившую в уголке глаза слезинку, собираясь с духом.
Он должен был быть сильным. Сейчас больше, чем когда-либо. Ему нужно было быть мужчиной и сообщить Ками эту новость. Он уже знал, что она воспримет это как самое худшее.
В то время как Микеле знал Нико чуть больше десяти лет, Ками была с ним гораздо дольше, посвятив ему свою жизнь, хотя он относился к ней только как к другу.
За эти годы он много раз общался с Ками и точно знал, что она чувствовала к Нико. Она боготворила его, но это не была эгоистичная любовь. Это была постоянная любовь, которая со временем становилась только сильнее. Она никогда не ревновала Нико к его увлечениям, зная, что он всегда возвращался к ней. В свою очередь, Нико доверял ей.
Хотя они никогда не были близки, Микеле не думал, что Нико когда-либо ценил другую женщину так высоко, как Ками. Она была не просто его любовницей и другом. Она была его партнером. Их отношения были настолько глубокими, что Микеле боялся даже сказать ей об этом, зная, что она плохо это воспримет.
Черт возьми, он воспринял это не очень хорошо. Но он также не знал, как справиться с этим. Его опыт общения с чувствами — с более глубокими чувствами — был в лучшем случае слабым. Хотя он знал, как их различать, и знал, что они у него есть, ему было трудно справляться с ними, когда они были слишком сильны для него — когда они угрожали подавить его.
Нико помог ему взять себя в руки, когда он почувствовал, что его человечность ускользает — та чувствительная часть его самого, которая всегда стремилась искать лучшее в каждом. И он справился. Он спас Микеле и кое-что из того, что было в нем раньше, научив его отстраняться и принимать все как должное.
Он принял эти уроки близко к сердцу и преуспел. Он закрыл свое сердце для своей семьи и брата, и ему удалось двигаться дальше. Но некоторым вещам просто не суждено было оставаться закрытыми. Примером тому была любовь, которую он питал к окружающим его людям. Он никогда не мог отделить себя от них.
С появлением Соломона в его жизни ему стало еще труднее оставаться отстраненным. И поэтому он позволил себе чувствовать. Он позволил себе любить и заботиться.
И теперь… Это имело неприятные последствия.
Потому что он слишком сильно все переживал. Настолько сильно, что не был уверен, сможет ли справиться с тем, что происходило вокруг него.
Такси остановилось перед спортзалом, и, вручив водителю несколько банкнот, Микеле вышел.
Он не знал, как он собирается сообщить эту новость Ками, но он должен был это сделать.
Сделав глубокий вдох, он закрыл глаза, заставляя себя не волноваться. У него будет время погоревать позже. Теперь ему нужно было позаботиться о своих обязанностях.