— Микеле, как дела? — кивнул ему один из людей Нико, когда он вошел в спортзал.
— Ками? Она здесь?
— Она должна быть в кабинете Николо. Кажется, я видел, как она заходила туда некоторое время назад.
— Хорошо. Спасибо, — сказал он, прежде чем направиться прямо туда.
Повернув ручку, он с удивлением обнаружил, что дверь заперта.
— Ками? — Он позвал, но никто не ответил.
В эту долю секунды у него возникло внутреннее ощущение, что что-то не так. Он не стал задерживаться в надежде, что она ответит. Он просто колотил в дверь, раз за разом, пока она, наконец, не открылась.
— Ками? — Снова спросил он, проходя вглубь кабинета, но не видя ее.
Он с облегчением выдохнул.
Ее там не было. Все было в порядке.
Но это облегчение было недолгим, когда он повернулся и увидел ее в углу — ее безжизненное тело в углу.
Шарф, привязанный к дверной ручке, был повязан вокруг ее шеи, что затрудняло кровообращение. Она уже побагровела от недостатка кислорода, и Микеле, не теряя времени, встал на колени и сорвал повязку с ее шеи — все в надежде, что еще не слишком поздно.
Но он знал. В глубине души он знал, что уже слишком поздно.
— Ками, не смей так поступать со мной, — быстро проговорил он, его голос дрожал от волнения.
Заключив ее в объятия, он быстро сбросил перчатки на землю, прежде чем положить обнаженные руки на ее шею, нежно проводя ими по коже в поисках пульса.
Ничего. Пульса нет. Просто... ничего.
Микеле моргнул, потрясение, не похожее ни на что другое, поселилось глубоко в его душе, когда он посмотрел в лицо женщины, которую любил как мать. Женщины, которая приютила его и дарила ему любовь, когда никто другой этого не делал.
— Ками... — прохрипел он, открывая рот, чтобы сказать что-то еще, и в этот момент по его щекам потекли слезы. Не одна и не две, а целый поток слез, которые затуманили его зрение, так же как его разум был затуманен завесой отчаяния, которая накрыла его.
— Почему? Почему? Почему? — крикнул он, и слезы покатились по его щекам, когда он прижал ее тело к своей груди, обнимая в последний раз.
Он плакал и рыдал, и внезапно он больше не мог сдерживаться.
Он не мог сдерживать свои чувства. Не тогда, когда он только что потерял не одного, а обоих своих родителей.
Боже, но Микеле все еще помнил, как впервые встретил Ками, как она готовила ему горячий шоколад и обрабатывала его раны. Она видела его и заботилась о нем.
И он…
Он больше не знал, что делать.
Не тогда, когда его сердце — или то, что от него осталось, — разбивалось на кусочки, таяло и никогда не могло быть восстановлено.
Он все еще ждал, что все это окажется просто плохой шуткой. Ками проснется и мягко отчитает его, как могла только она.
— Дорогой, прекрати это.
Он слышал ее голос. Она всегда называла его «дорогой», хотя никто никогда не называл его иначе, как «монстр». Но для нее он был чем-то большим. Намного большим. Так же, как она была для него.
Никто не осмеливался приблизиться к офису.
Они услышали стоны боли и мольбы о пощаде и поняли.
Они поняли, что, должно быть, что-то случилось.
И вот, Микеле остался наедине с Ками, рыдая навзрыд и оплакивая единственных родителей, которых он когда-либо знал.
Он думал, что сможет быть сильным ради Нико. Он думал, что сможет стать мужчиной и обуздать свои эмоции.
Но она? И она тоже?
— Почему, Ками? — воскликнул он, его голос был едва слышен из-за сильного крика. — Почему ты тоже ушла от меня?
Даже когда он задал этот вопрос, он уже знал. Она, должно быть, узнала.
Это было именно то, чего он боялся, когда собирался осторожно сообщить ей эту новость. Он знал, как сильно она любила его отца. Но чтобы она зашла так далеко? Слишком далеко?
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он смог сдвинуться с места, и только тогда он заметил на столе конверт.
Осторожно положив Ками на пол, он подошел к столу и поднял конверт.
Он сразу узнал ее почерк, и его глаза наполнились слезами, когда он осторожно развернул его, изучая содержимое.
Это было прощальное письмо.
И извинения.
Ками было жаль, что ей пришлось уйти таким образом, но без Нико для нее не было жизни. Она знала это и в двадцать, и почти в пятьдесят. Нико был для нее целым миром, и она хотела быть там, где был он, несмотря на то, что он, скорее всего, собирался к Лилиане.
Когда Микеле прочитал ее слова, на поверхность выплеснулось еще больше эмоций.
Как может кто-то быть способен на такую сильную любовь, но никогда не ожидать ничего взамен? Потому что это была Ками. Она любила Нико всем своим существом, и она любила Микеле как сына Нико, а позже и как своего дорогого друга.
Он оплакивал ее потерю и хотел накричать на нее за то, что она бросила его, но, прочитав ее последние мысли перед тем, как она покончила с собой, он понял, что не смог бы остановить ее.
Она последовала за Нико
Она только попросила прощения и пожелала ему всего наилучшего.
Позаботься о Соломоне вместо меня. Я надеюсь, он не будет сильно по мне скучать, а если будет, передай ему мои извинения. Мне очень, очень жаль, Микеле. И все же, как бы мне ни было жаль, как бы ни разрывалось мое сердце при мысли о том, что я оставлю тебя одного, я никогда не смогла бы жить, зная, что его больше нет.
Он всегда был моей слабостью, и я принимаю вину на себя. Я слаба. Очень, очень слаба. Но я любила одного мужчину всю свою жизнь. И без него для меня нет жизни.
Я знаю, ты возненавидишь меня за это. Я знаю, ты будешь винить меня и негодовать, что я бросила тебя одного. Сейчас ты этого не поймешь, но однажды поймешь.
Однажды ты тоже встретишь кого-то, как встретила я. И в тот день ты простишь меня.
С любовью,
Ками…
Рядом с ее именем было еще одно слово. Оно было нацарапано неуверенно, многочисленные пометки ручкой на бумаге свидетельствовали о нерешительности.
Микеле понимал почему. Потому что это одно слово заключало в себе все.
Мама.
Она подписалась «мама».
В сердце Микеле разверзлась пропасть. Вот оно. Доказательство. Он потерял мать.
И он уже никогда не будет прежним.
Глава 43
Возраст — двадцать два года
Похороны состоялись через несколько дней. Ками похоронили в красивом мавзолее. Микеле хотел бы поместить туда и Нико, но его тело не смогли забрать. Вместо этого он положил в гроб Ками несколько своих любимых вещей. По крайней мере, так у нее будет что-то от него даже в загробной жизни.
Все это время Микеле был как зомби. Андреас был тем, кто все организовал, чтобы убедиться, что похороны прошли идеально.
Первые пару дней после похорон Микеле полностью все отрицал, пренебрегал собой и Соломоном, закрылся от внешнего мира и проводил слишком много времени, уставившись в стены своей спальни.
Он пришел в себя, только когда услышал крик Соломона о помощи, выбежал из своей комнаты и обнаружил, что ребенок лежит на полу, споткнувшись о маленькую игрушку. Микеле быстро подхватил его на руки и положил на диван, чтобы обработать синяк, когда Соломон задал неизбежный вопрос.
— Ками придет?
— Она не приедет. Она взяла длительный отпуск и больше к нам не приедет.
— Почему?
Сердце Микеле билось в груди со скоростью тысячи ударов в секунду. У него не хватило духу сказать Соломону правду. Не тогда, когда это разбило бы сердце мальчика. Соломон любил Ками так же, как Микеле. Но, с другой стороны, кто не любил Ками? Она была воплощением доброты, всегда готова была прийти на помощь,
— Помнишь, как она говорила тебе, что хочет увидеть Средиземное море?
Соломон кивнул.
Ками всегда мечтала отправиться с Нико в круиз по Средиземному морю и часто рассказывала о местах, которые она хотела бы посетить в Италии — на родине Нико.
— Она наконец-то накопила достаточно денег, чтобы поехать туда. Поэтому она берет очень, очень долгий отпуск.