— Она действительно хотела поехать туда, — согласился Соломон. — Я рад, что ей это удалось, — наконец сказал он, и Микеле с облегчением выдохнула.
Может быть, в какой-то момент он скажет ему правду. Но, если быть честным с самим собой, он едва ли смог бы смириться с этим. Он не знал, как отреагирует мальчик. И, учитывая, что Микеле был не в лучшей форме, он не был уверен, что сможет позаботиться о Соломоне, если мальчик тоже умрет от горя.
— Отлично. Тогда какое-то время будем только мы. И Андреас.
— Нико?
— Он с Ками, — солгал Микеле.
Соломон задумчиво кивнул.
— Ему пора было пригласить ее на свидание, — он покраснел. — Даже я мог видеть, что они понравились друг другу.
— Черт возьми, приятель, — усмехнулся Микеле. — У тебя хорошая наблюдательность, — добавил он, взъерошив волосы.
— Плохое слово, папочка, — хихикнул он.
— Хорошо, что ты знаешь, так что не будешь повторять, верно? — Микеле подмигнул.
Этого общения было достаточно, чтобы поднять ему настроение, и, стремясь забыть обо всем, он просто посвятил себя Соломону и его деятельности.
Но это было не единственное, что занимало его мысли.
Вскоре, когда горе переросло в гнев, он решил, что сделает все, что в его силах, чтобы отомстить за своих родителей. Он давно обещал себе, что отомстит во имя Соломона. Теперь он просто добавил к списку еще несколько человек.
Марчелло Ластра заплатит. Он заплатит наличными, кровью и всем, что ему дорого, за то, что посмел отнять у Микеле отца и, как прямое следствие, его приемную мать.
Его уверенность только укрепилась, когда ему удалось прогнать боль, которая туманила его разум. Он не мог вернуть Нико или Ками. Но он, черт возьми, был уверен, что Ластра испытает ту же боль, что и он.
Наставления Нико, наконец, стали доходить до него, и он увидел мир в совершенно ином свете. Его больше не волновало, что правильно, а что нет. Только победа или поражение. И он намеревался быть только на стороне победителя.
Хотя вначале его первым побуждением было пойти к Ластре и хладнокровно убить его, он не смог этого сделать. Нет, смерть была легким выходом из всей той боли, которую испытывал Микеле. Ему нужно было вернуть эту боль в десятикратном размере. Только тогда он был бы удовлетворен.
И вот, он начал наблюдать, изучать Марчелло и его привычки, симпатии и антипатии. Он стремился стать экспертом в этом человеке, чтобы полностью уничтожить его — уничтожить все, что ему было дорого, пока он не превратится всего лишь в оболочку человека, готового спустить курок в своей собственной проклятой жизни.
Но он не смог бы сделать этого без поддержки. Итак, в первую очередь ему нужно было убедиться, что у него есть ресурсы для реализации своих планов.
Поэтому, когда он не проводил время с Соломоном, не помогал ему с учебой или просто играл, он придумывал способы отобрать власть у Гуэрро. Сейчас, как никогда, это было необходимо, чтобы заручиться поддержкой.
У него были люди Нико, но их было явно недостаточно для того, что он задумал.
Таким образом, он проявил себя как никогда раньше. В то время как он планировал завоевать титул Гуэрро, он не забывал использовать свои навыки работы с цифрами, чтобы делать правильные инвестиции. И все это в попытке накопить первоначальный капитал, который он мог бы использовать для начала всего.
Ему не потребовалось много времени, чтобы это сделать. Больше всего на свете, когда он погрузился в работу, он начал забывать о своей боли, хороня ее глубоко внутри себя. В конце концов, не лучше ли игнорировать ее, чем бороться с ней?
Микеле знал, что поддаться своим страданиям означало бы начало конца.
Его безжалостность в мире бизнеса вскоре стала беспрецедентной, его единственной целью было накопление капитала. Его имя стало синонимом победы. И многим это не нравилось.
Но Микеле было все равно.
Его единственной целью было разбогатеть, внедриться в итальянский бизнес и покончить с Ластрой раз и навсегда.
— Вы напряжены, — заметил Андреас.
Микеле сидел рядом с ним, беспокойно постукивая ногой и глядя на футбольное поле впереди.
Они оба присутствовали на празднике, посвященном окончанию учебной четверти Соломона, и подбадривали мальчика, когда он принимал участие в некоторых физически сложных мероприятиях — например, в товарищеской игре в футбол, в которую они играли сейчас.
— Я жду подтверждения от частного детектива, которого я нанял.
— Вы могли бы спросить любого из наших людей.
— Нет, — покачал головой Микеле. — Мне нужно, чтобы все прошло как можно тише. Я использую этих людей только для семейного бизнеса, и больше ни для чего.
— Вы уверены, что можете ему доверять? Макбрайд — влиятельный человек.
— Я сказал ему, что произойдет, если он меня предаст, — с горечью добавил Микеле.
Он занимался слишком многими вещами одновременно — оставшимся бизнесом Нико, его новыми инвестициями, расследованием дела Ластры, а теперь и Макбрайда. Когда он решил, что заставит всех заплатить, он не шутил. Он старался изо всех сил.
Но это также означало, что он выжимал из себя все.
Как только он прибрал к рукам бизнес Нико, он начал все перестраивать, в конце концов применив на практике советы, которые Нико никогда не хотел от него слышать.
В то время как Нико посвятил себя исключительно наживе и влиянию, Микеле хотел действовать немного по-другому. Он по-прежнему стремился к наживе и влиянию, но он также хотел создать рай для таких людей, как он и Соломон. Для своего народа.
— Я беспокоюсь за вас, — выдохнул Андреас. — Вы спали больше пары часов за последний месяц?
— Ты же знаешь, я не могу уснуть, — это было единственное, что сказал Микеле, сунув сигарету в рот и глубоко затянувшись.
— Вы рано сведете себя в могилу, сэр. Я знаю, вам больно, но вам нужно больше заботиться о себе.
— Я знаю, Андреас. Я знаю. Я просто не могу себе этого сейчас позволить. Нам наконец-то удалось купить центр в Бронксе, и он нуждается в реконструкции и оснащении по последнему слову техники. Слишком многое еще предстоит сделать, — решительно заявил он. — Когда все это закончится, мне нужно, чтобы ты просмотрел все оффшорные счета и убедился, что они не являются обязательствами. Андреас кивнул.
Одной из его главных целей было строительство собственных клиник и исследовательских лабораторий. Прежде всего, он думал о состоянии Соломона, и хотя лекарства от ВИЧ, которые он принимал, поддерживали уровень вируса на низком уровне, чтобы он не передавался, что позволяло ему вести нормальную жизнь, Микеле этого было недостаточно.
Он все еще помнил те дни, когда думал, что Соломон умрет, потому что ни одна больница не хотела принимать его из-за отсутствия документов. Или тот факт, что для них он был всего лишь еще одной статистической единицей. Он собирался взять все в свои руки, чтобы Соломону никогда больше не пришлось сталкиваться с подобным — финансируя свои собственные медицинские центры.
Хотя эта идея пришла к нему много лет назад, он так и не смог воплотить ее в жизнь — во всяком случае, тогда Николо был больше озабочен финансовой стороной бизнеса по трансплантации органов.
Микеле предложил лучшую идею для привлечения денег в бизнес — мошенничество в сфере медицины и воровство у крупных фармацевтических компаний. Но ему так и не позволили воплотить свою идею в жизнь. Нико не отверг ее сразу, он просто сказал об этом позже. Затем прошли годы, а «позже» так и осталось «позже».
Теперь он приостановил все операции в центре трансплантации и вместо этого сосредоточился на своей новой больнице.
По его мнению, он просто прокладывал сыну путь к полноценной и здоровой жизни.
— Я должен сказать, что я впечатлен, сэр, — сказал Андреас. — За такое короткое время вы утроили деньги Николо, и прогноз только растет, — тихо похвалил он.
Андреас был рядом с Микеле уже много лет, но он никогда не видел его таким сосредоточенным, таким непреклонным.
Но смерть Николо и Ками сильно повлияла на него.
Только что он был в порядке, а в следующее мгновение у него как будто тоже что-то умерло внутри. В том, как он справлялся со своими деловыми интересами, была жесткость, и за короткое время, прошедшее с тех пор, как он занялся этим, он уже приобрел репутацию безжалостного человека.